Смерть побеждается любовью. Понял? А вода очищает тебя для новой жизни, смывает грязь, накопленную прежней. Та жизнь кончилась. Теперь у тебя все другое. Ты сам другой. И имя твое отныне не Картафил, а... - Павел запнулся. Какое ты хочешь имя?
Сапожник задумался. Робко предложил:
- Иосиф?
- Хорошо, встань, Иосиф. Теперь ты умер для смерти и воскрес для любви.
Они помолчали, глядя друг на друга.
- Тебе стало легче? - спросил Павел.
- Пока не знаю.
Иосиф похлопал глазами, прислушиваясь к себе. Вздохнул тяжело, вышел на улицу.
Павел встревоженно двинулся следом.
Сапожник отошел от дома на несколько шагов, остановился. Стоял, грустно глядя на закат.
- Прости, но я все равно тоскую, - признался он через несколько минут. Оглянулся, виновато посмотрел на Павла.
- Почему? Ты не чувствуешь любви? - Павел удивился. Сам он сейчас отчаянно любил этого растерянного человека, искренне желая помочь ему.
- Нет, любовь я чувствую, но... - Вздохнув, Иосиф медленно двинулся к дороге.
- Ты будешь жить вечно! - ободряюще крикнул ему в спину Павел.
Иосиф не обернулся. Проворчал только недовольно:
- Зачем мне жить вечно? Я же не избранный. Я ничего не сделал такого... я только оттолкнул его, всего лишь оттолкнул... Зачем?..
- Вот ведь, - усмехнулся про себя Павел, - вот он еврей - вечно недовольный, вечно ноющий. Вечный и неизменный со времен Авраамовых. Вечный жид - ни себе не дает покоя, ни другим.
Сапожник Иосиф, бывший Картафил, человек, ударивший Бога, брел по дороге прочь от заходящего солнца.
А палаточник Савл, он же Павел, человек, увидевший воскресшего Бога, ушел пешком в Тарс. И оставался там четырнадцать лет, шил палатки и беседовал с людьми. Люди приходили к нему, когда им было плохо или тревожно, и он помогал разговором, часто ссылаясь на слова Иешуа-бен-Пандеры, Христа, распятого в Иерусалиме, которого Павел встретил потом по дороге в Дамаск.
Он любил людей и лечил их словом любви. А когда они, желая польстить, восхваляли его ученость, он отвечал обычно так:
"Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий".
Люди не понимали смысла этих слов, но им было приятно, и они улыбались.