Гибель уже казалось неминуемой, но Арес сумел страшным усилием воли откинуть прочь, в глубины разума, женское начало Аве и скинуть тяжесть с рук. Пятясь, он нащупал за спиной что-то тяжёлое, удобно ложащееся в руку, и запустил этот предмет ловким, прицельным, тренированным движением прямо в раскрытую пасть бабушки-мумии. Предметом оказался небольшой изящный бюст Владимира Ильича Ленина, который с грохотом и свистом вошёл в раскрытую глотку монстра. Тот, в свою очередь, тут же рассыпался в прах, как карточный домик, забрав в собой всю свою страшную игрушечную армию, которая на глазах вдруг исчезла, оставив от себя только мутно-зелёное облачко пыли-пепла.
Вот тебе бабушка и Юрьев день! Как говорится, кушайте, не обляпайтесь, проскользнула мысль в голове Ареса, Стоп! Что это за Юрьев день? И кто такой Владимир Ильич Ленин? И почему вообще всё здесь не такое, как на Юпитере? И кто такие эти «бабушки», Маабздух их задери!
Мысль прожгла мозг Ареса, как столовый нож масло.
Неужели я опять попал на эту как её Землю! Неужто опять переместился, родной? Но как это возможно? Находясь в теле постореннего человека, который, кстати сказать, так и норовит каждый раз в сложной ситуации показать из подсознания свой пугливый носик? Опять двойное перемещение между реальностями, находясь в подсознании Аве. Священные ядра Юпитера! Да какое там двойное, тут всё шестерное. Я же нахожусь теле постороннего человека, живущего в параллельной реальности, параллельного в свою очередь мира антитентуры Земли, куда попал, находясь в подсознании тела постороннего человека, да ещё и противоположного пола!
В ту же секунду, его рука нащупала сзади ручку, повернула её, и спина просто вывалилась из комнаты детских страхов и ночных кошмаров. С жутким криком, не желая долго находиться в чёрной зале, где ещё недавно бродило неведомое призрачное существо, Арес-Аве забежал в первую попавшуюся соседнюю комнату за следующей дверью на стене. Там он долго не мог отдышаться, волны адреналина никак не успокаивались. Глубинный ужас так и держал его в своих цепких паучьих лапах и не отпускал. Арес нагнулся и глубоко, полной грудью, вдохнул воздух. Он втягивал его через открытый рот, но никак не мог восстановить сбившееся дыхание. В висках стучало, кровь с бешеной скоростью бежала по венам, заставляя их пульсировать. Постепенно сбитый сердечный ритм восстановился, и Очищенный смог отдышаться и рассмотреть, куда же он в этот раз попал.
Эпизод 3.
Самая ужасная жизнь это жизнь,
требующая постоянной импровизации.
Это была спальня. Спальня, выполненная в пасторальных розовых тонах Америки 60-х годов XX века. Наивные пузатые вещи по моде тех лет: вычурная кровать, с претензией на богатство, с розовым покрывалом и розовыми подушками, розовые вельветовые пуфики у кровати, розовые ковёр с розовыми слонами. Интерьер дополняли розовые обои с нарисованными на них розовыми пирожными, даже розовый потолок, правда более светлого оттенка, и розовая, фильдеперсовая люстра. Спиной к Аресу, за розовым туалетным столиком перед будуаром-трельяжем, сидела женщина с высокими чёрными волосами завитыми химическим способом в виде огромной вавилонской башни. Как и всё здесь, по крайней мере спина женщины была одета в розовый байковый халат. Отражения в зеркале наш герой разобрать не мог.
Ты посмотри, мать, кто это к нам пришёл! Кто это почтил родителей своим великим вниманием?! раздался грубый утробный звук низкого мужского голоса.
Голос этот был похож на скрип ржавой железки по асфальту. От него по всему телу сразу прошло неприятное металлическое ощущение.
Ты что же, шалава малолетняя, в гроб нас решила свести? Тебе во сколько было сказано дома быть? не унимался скрежещущий ржавый голос.
Из темноты противоположного угла, как из-за кулис на освещённую театральную сцену, появился хозяин голоса. Хотя Лучше бы не появлялся. Картину из себя этот человек, точнее даже сказать не человек, а его подобие, представлял собой ещё худшую и ужасную, чем можно было ожидать от скрежета его голоса серпом по одному, всем известному, но не упоминаемому в приличном обществе, месту.
Счастливым обладателем голоса оказался огромных размеров хрякомужик с жирным, потным, красным лицом, испещрённым оспинами, на котором рос небывалых размеров нос-хобот, весь в мерзких фиолетовых прожилках. Мужик был брит на лысо, а его голый череп на затылке венчался противными складками, как у собаки породы шарпей. Маленькие свинячьи глазки монстра непонятного белёсого цвета бегали из стороны в сторону, а жирный рот с губами-мокрицами постоянно изрыгал проклятия. Роста свинохряк был совершенно невообразимого, и его гигантское жирное тело казалось полностью заполнило собой всю комнату.