С самого садика меня тянуло к девочкам. Тянуло не в плане детской симпатии, это было что-то более глубокое. Как я потом понял, это было вожделение. Сильное чувство, от которого я получал удовольствие. Когда я был ребенком, во мне порой главенствовали инстинкты, и это нормально. А теперь представьте, что они развиваются с самого детства и силы набирают тоже с самого детства. В голове возникает вопрос: а зачем я буду себя винить, когда проявился инстинкт? Да, мы учимся обузданию инстинктов, но никто не знает, как будет за поворотом или как распорядится Бог. Все это говорит о том, что не имеет смысла винить себя в том, перед чем я бессилен, а бессилен я перед чувственным возникновением инстинкта. Но вот контролю над его непроявлением мне придется учиться всю свою жизнь! Вы слышите? Всю свою жизнь!
Помню свой первый бокал шампанского в пять лет. Мне понравилось, но одна часть меня не придала этому никакого значения, а вот другая хорошо запомнила, что расслабление дало мне больше свободы, даже танцевать получалось как будто лучше.
С самого детства я люблю идти на глубину понимания различных ситуаций человеческого поведения. Всегда было странно, как можно жить проще, когда люди живут, основываясь на оценке окружающих, а это далеко не простота, а зависимость.
В школе я чувствовал себя не таким, как все. Чаще получалось ощущать себя каким-то ущербным. И это тоже идет с самого детства. Так зачем же винить себя за то, что так долго вырабатывались (на биохимическом уровне) привычки именно в неосознанном мышлении, когда мы не понимали многих вещей.
Помню случай, когда во втором классе я украл деньги у своего одноклассника. Была перемена, и у него на дневнике лежали одиннадцать рублей. Мне было очень обидно, что родители не дают мне денег, и я стащил эти одиннадцать рублей, купил себе шоколадку за три пятьдесят, а когда поднялся кипеш, положил сдачу на место. Страх вперемешку с наслаждением и отмщением наполнил меня. На чувственном уровне я получил удовольствие, а вот последствия, выливающиеся в чувство вины, мне не нравились.
Маятник (оценочный) от чувства вины до чувства гордости развивался с самых пеленок. Сделал, как сказали родители, молодец, не сделал плохой, и обороты набираются дальше. Проще говоря, ты то слабак/лох, то супербой/сильный. Интересно работает момент воспитания, основанный на сравнениях. Потом ты все больше стараешься угодить. Вот прямо смешно, не правда ли?
Учиться мне особо не нравилось. Насколько помню, я это делал, потому что боялся наказания или осуждения. Я особо не думал, просто делал так, как говорят. Сделаю только бы не момент ощущения себя хуже других, только не это. Этот страх бетонировался плотно и корни дал сильные.
Я любил только те уроки, где получалось вырываться вперед, побеждать, в общем, испытывать момент удовольствия от того, что я лучший, а остальные смотрят на меня и завидуют. Не буду давать этому оценку, но, безусловно, мотивацией к жизни все больше становилось стремление быть лучше других. Очень хорошо помню уроки русского языка: нам давали задания, и тому, кто ответит правильно и будет в ряду первых, полагалась хорошая оценка. У меня часто получалось выполнять задания первым, я, как сейчас, помню слова учительницы: «Ой, Илюша, ну прямо как метеор!» Я, конечно же, получал большое удовольствие (первый, правильно, хорошая оценка и там же подключалась мысль о том, что родителям это понравится).
Хочется подытожить этот момент: мой внутренний ребенок, все чаще получая момент осуждения и боли от проигрыша, искал удовольствия в других делах, даже тех, которые мне не были нужны, лишь потому, что у меня частично получалось быть лучшим. А лучшим это значит то, что, когда я в моменте стал лучше одного-двух людей, мозги уже закидывали меня на Олимп ну вот прямо никогда вам не найти такого, как я! Такая вот мысленная глупость, не правда ли?
Со временем, конечно же, это все только нарастало. Все больше и больше я становился не собой. Все больше играл хорошего мальчика, только чтобы не попасть под осуждение других.
Переломный момент
Как-то раз в 9-м классе на уроке физкультуры у меня случилась одна неприятность. Урок был совмещен с другим 9-м классом. После занятия мы пошли переодеваться в раздевалку. Один парень (он был местным авторитетом, его многие боялись, и я в том числе) попросил у меня денег. Я сказал, что у меня их нет, и тут я как раз увидел на полу два рубля и показал ему: мол, вон есть два рубля, возьми. Ну ведь деньги же? Деньги. Он же посчитал это за неуважение и начал на меня наезжать. Я испугался. Итог: я должен был ему три тысячи рублей. Ну, вы представляете: моя голова считает его авторитетом, а это значит, что, когда об этой ситуации узнают, надо мной будут смеяться и говорить лох! А это ой какая боль, ведь мне надо быть лучшим, а тут про поражение будет знать столько людей После того случая что-то в моей голове поменялось, я стал искать общения с такими, как он. Определенный образ защиты стал еще сильнее. Я стал копировать выходки блатных, слушать такие песни и т. д. Моя голова, раздув такой большой страх, обработала информацию так, чтобы больше этот страх не испытывать.