Майор Данченко смотрел на Павла тяжело и немного грустно, напоминая глазами бассет-хаунда. Тот в ответ кивнул офицеру, сел напротив и представился:
Павел Евгеньевич. Мой отец
Я знаю, кто твой отец, негромко проговорил майор. Но его здесь нет. А тебе-то что нужно?
Мне нужен пропуск в Зону, ответил Павел в лоб. Лицо майора не изменилось, если он и удивился, то никак не показал этого.
И что?
Вы же выдаете их. Вы можете выписать его мне, верно?
Если основания будут. Женя, обратился он к девушке, все еще стоящей у двери в кабинет, проверь данные парня, документы, командировочное. Кто тебя направил?
Последняя фраза была обращена к Павлу. Он помолчал, пока помощница вышла, а затем понизил голос и подался вперед, навстречу офицеру.
Никто. Мне самому туда нужно.
Майор усмехнулся.
Чего натворил? Видя замешательство Павла, он вздохнул и принялся объяснять ему, будто неразумному ребенку: В Зону просто так не ходят. Либо за деньгами, либо укрываться от чего-то, что пострашнее Зоны будет. Денег у твоего папки завались просто, выходит, скрываешься?
Нет! раздраженно бросил Павел, чуть приподнявшись на стуле от волнения. Я хочу самореализации!
Майор округлил глаза.
Чего? В Зоне?!
Да. У меня есть планы. Теперь парень пытался отмахнуться от майора, как от неразумного. Дайте мне пропуск, и я обещаю, что никто никогда об этом не узнает!
Ага, буркнул офицер. Никто. Ты хоть знаешь, что твои родственники сделают, если узнают, что ты там сгинул, а я в этом виноват? И не проси!
Павел вынул из кармана банковскую карту и повертел в руках.
А если так?
Сколько? бесцветно уточнил майор, даже не глянув на кусочек пластика.
Вам виднее, пожал плечами юноша. Вы сами заговорили о деньгах, неспроста. А денег и правда завались!
Завались, говоришь ладно. Но ты же не дурак, явно прихватил с собой что-то наличкой. Карты хорошо отслеживаются.
Павел кивнул и вынул из кармана стильное кожаное портмоне, откуда на офицерский стол перекочевала небольшая стопка стодолларовых бумажек.
Здесь полторы, как задаток, тихо сказал Павел, будто боясь, что сами стены кабинета неодобрительно нависли над ним, осуждая подобный поступок. Остальное в обмен на пропуск.
Понял, спокойно ответил майор и нажал кнопку на интеркоме. Женя, позови ко мне Николая Владимировича по финансовым делам.
Есть, буднично ответил знакомый женский голос.
Кто это? встревожился Павел.
Владимирович? Да тоже офицер, пропуска делает хлопцам вроде тебя. Сейчас придет, переговорите с ним, он деньгами распорядится.
Павел кивнул и откинулся на стуле в ожидании. Через пару минут вошел немолодой военный с аккуратно зачесанными седыми волосами. Поприветствовал хозяина кабинета, покосился на стол, где все еще лежали деньги, которые нерасторопный Данченко так и не догадался спрятать, и поманил Павла к себе.
Пойдем в мой кабинет. Там все и решим.
Павел встал, торжествующе улыбаясь, кивнул майору и проследовал за Николаем Владимировичем. Однако, едва переступив порог, он почувствовал, что что-то идет не так: с двух сторон к нему метнулись две фигуры в сером, схватили за руки, заломили их за спину и дернули, заставив выпрямиться. Павел запаниковал, как рыбка в сетях. Из кабинета вышел Данченко.
Сколько давал? спокойно поинтересовался Николай Владимирович.
Полторы штуки баксов.
О-о-о, красавец! Это пять лет ограничения свободы. А если постараться, то и треху тюрьмы можно выгадать. А мы постараемся. Военный посерьезнел и обратился к притихшему пареньку. Капитан Дремин, управление собственной безопасности. Вы арестованы военной полицией за дачу взятки должностному лицу при исполнении. Сейчас прибудут товарищи с гражданки, поедем с ними. Глуп ты, малец. Хоть и богат.
Следующие два часа прошли будто бы во сне. Павла заковали в наручники и посадили в небольшую комнатушку, напоминающую изолятор. Дважды заходили люди, раз Дремин и Данченко с каким-то офицером полиции, который бегло опросил Павла при них и ушел, второй двое сержантов. Они же конвоировали паренька в полицейскую «буханку», тесную и без окон, лишь с небольшими зарешеченными щелями на стенах, и ехали с ним всю дорогу, словно подозревали, что он способен просочиться через эти решетки и вырваться на свободу.
В участке Павла отправили в камеру, в которой, по счастью, на тот момент никого больше не было. Он ходил туда-сюда, сидел, даже пытался спать, но сон не шел мешали тревожные мысли. Неудачи преследовали с самого начала, как только сын принял решение идти вразрез с планами отца, словно последний лично ставил ему палки в колеса. Юноша злился. Небо за узким окном, забранным массивной решеткой, начало темнеть.