Он показал Павлу его кабинет, остальные помещения банка здесь и десяти комнатушек не наберется. Но МаниКэн, самый настоящий. Хотя и в игрушечном масштабе.
До обеда Фроман входил в курс дела, знакомился с коллегами, принимал первых посетителей. Обычная рутина, офисные стандарты. В свободные минуты ему показали кофемашину, и Павел с удовольствием сварил себе чашку американо. Жизнь входила в то русло, о котором он и мечтал в поисках работы, но потом пришел этот занудливый полицейский и испортил благостное настроение.
Господин Фроман? Каневски был подчеркнуто обходителен, но настойчив. Нам необходимо еще раз поговорить.
Как вам будет угодно, ответил Павел. Но хочу заметить: вы вчера довели моего сына до стресса, я буду жаловаться!
Каневски сел в кресло для посетителей, выложил на стол из сумки уже знакомый блокнот, ручку и телефон.
Сына? Я? Чепуха, отрезал он. Я был предельно вежлив. Ему нужно лечить нервы, если обоснованный визит инспектора полиции приводит к стрессу. Кстати, в чем этот стресс выразился?
Павел коротко рассказал обо всех событиях ночи. Каневски сперва писал, потом отложил ручку и дальше просто смотрел на мужчину внимательным взглядом. В нем сквозило профессиональное недоверие, как у психиатра, принимающего явно ненормального пациента.
Закончив, Фроман добавил:
Если не верите, уточните у доктора Кольбера. Мы его вызывали под утро. Он обрабатывал раны на руках и выписал сыну успокоительное.
Уточню процедил инспектор. Еще я уточню в отделе ювенальной юстиции, что грозит родителям, подвергающим здоровье подростка опасности. Но я зашел вовсе не за этим. Вы утверждаете, что больше не видели господина Реца после встречи у нотариуса?
Павел, кипя гневом, что они же с Марией могут оказаться виновными в испуге сына, кивнул. Говорить он опасался сейчас скажешь этому служаке что-нибудь не то и окажешься крайним.
А как вы объясните, что сторож на стоянке видел некоего незнакомого мужчину перед обнаружением тела убитого?
Вы что, всерьез считаете, что я довез продавца дома до стоянки, изрезал его ножом, забрал деньги и поехал договариваться о школе для дочери? Ну, знаете
Павел даже перестал злиться. Вся эта история начала напоминать ему плохой детектив. С элементами абсурда.
Я пока не знаю, что считать, осторожно ответил Каневски. На вашей одежде должны были остаться следы крови, но все свидетели утверждают, что вчера вы не переодевались. Показания совпадают. Не знаю Но мне кажется, что вы как-то замешаны в ограблении и убийстве. Все это дурно пахнет.
Ничего никак объяснить не могу. Мне нечего добавить, ответил Павел. Ну его к черту, этого чокнутого полицейского. Сам не понимает, что несет. Он, Фроман, и убийство?! Какая чушь!
Если что-то вспомните, традиционно завершил разговор инспектор. То позвоните. Вчера вот забыл оставить вам визитку.
Он положил бумажный прямоугольник на край стола и вышел из кабинета. Визитка немедленно полетела в корзину для бумаг, Павел даже не посмотрел, что там написано. Хватит с него, хватит!
Агата сверилась с навигатором в телефоне. Все верно: вот их дом, со спутника видно даже черточку будки во дворе. Вот начало улицы, выводящей к ратуше. А школа единственная на весь городок находилась слева от площади. Улица Бургомистров. Их улица, кстати, почему-то называлась улицей Башни. Какие-то средневековые воспоминания?
«Маршрут построен», пропищала было трубка, но девочка уже свернула программу. Какой тут маршрут? Десять минут неспешной ходьбы.
Занятия начинались в полдесятого. Агата успела не только собраться, но и позавтракать. Правда, вдвоем с мамой, что всегда было испытание для нервов. Отец давно на работе, а проснувшийся Вик попросил принести еду ему в комнату. Больной же.
Пусть ест, где хочет, лишь бы не плакал.
На улице снова тепло. Даже странно, что она так замерзла во дворе вчера днем. Сегодня по ощущениям настоящее лето, да и деревья еще зеленые. Вот только небо Ну и бог с ним, на осеннее небо можно не обращать внимания, хватает и других забот.
Калитка скрипнула, закрываясь, и Агата впервые вышла в город. Одно название, конечно, что город. Улица совсем сельская с одной стороны ряд домиков, похожих на их собственный, а с другой заросли высоких кустов. Тихое место, какой уж тут шум по ночам! Правда, в тупике, которым заканчивалась их новая улочка, стояла какая-то синяя машинка. А больше никаких признаков жизни.