Одна беда была в нашей стихийной дружбе. Мне никак не удавалось купить сувениры для московских друзей. Стелиос врывался вслед за мной в лавку, кричал на хозяина, я даже уже начала понимать, что ему кажется, что нельзя втюхивать наивным туристам эту фигню, за такие деньги. В итоге блюдо или чашка возвращались на полку, а меня за руку выводили на улицу. Попытка сменить маршрут прогулок не удалась, Стелиос был вездесущ. И только хитроумный старик в черных одеждах с маленькой лохматой белой собачкой преуспел. Он играл на губной гармошке, сидя перед своей лавкой, а собачка танцевала на задних лапах перед временными жителями Агиа Галини. Пройти мимо цирковых трюков песика было невозможно, а по ходу ты покупал у старика открытки, фенечки, неизменный фестосский диск на кожаном шнурке. И наконец этот хитрован пригласил меня к себе в лавку и даже дальше лавки, мы очутились в мастерской, где шили сандалии в греческом стиле и ремни. Для ремня можно было выбрать любую пряжку Дольче Габана, Монтана, Ливайс, Дизель и далее. Через полчаса ты получал отличный ремень из свиной кожи самой модной марки. Понятно, что я купила и ремень и сандалии, которые правда, развалились у меня в Москве тем же летом (но все же мне удалось пощеголять в них целые три недели по возвращении). Стелиос искренне сокрушался, что я покупаю китайскую фигню, на которой красуется громкое имя Крит.
Такой он греческий отель.
И еще немного про Дафну. Отель она открыла, но была совершенно обычным московским разгильдяем. Я даже не знаю, убирали у нас в номере или нет, песок во всяком случае на четвертый день пребывания лежал толстым слоем. Иногда меняли постельное белье, но нечасто и хаотично. И наконец, случилось страшное у нас перегорела лампочка в ванной. Я сообщила об этом Дафне. И ничего не изменилось, за пять дней не изменилось. Лампочка все еще не горела.
Дочь, дитя нового поколения, считающего, что за свои деньги вы вправе получить услугу и дружба в товарно-денежных отношениях ни при чем, сказала, что надо просто заявить Дафне о своих правах и потребовать исполнения обязательств. И я робко попросила вновь. Дафна ответила:
Слушай, там у меня в цокольном этаже все есть полотенца, лампочки, простыни, мыло. Бери, что тебе надо. Только сама. Что меня по ерунде дергать?!
Дафна, но я не дотягиваюсь до лампочки даже со стула.
А! Что ж ты сразу не сказала! Стелиос зайдет.
Лампочку поменяли, но Дафна задумалась.
Слушай, сказала она мне, когда мы тайно курили у меня на балконе. У меня там в подвале есть еще и стиральные машины. А ты не стираешь
А я в раковине всякую мелочь, остальное в Москве буду стирать.
Так ты ко мне домой заходи. В моей машинке стирай, заодно кофе попьем.
Дафна снова задумалась:
Может тебе завтрак нужен? Но сразу говорю, это будет дрянь тосты, масло, джем, два яйца вкрутую. Ты хочешь?
Нет, мы уже нашли утреннюю кафешку. Там все очень вкусно и работает она с семи утра.
Вот и я так думаю. А вот французы вредные подавай им эту фигню, в смысле континентальный завтрак. Зачем? В кафе же лучше.
Французы у Дафны не останавливались. Только британцы. И мы. С одиноким британцем, соседом по балкону, у нас установились английские отношения. Если его полотенце, сорванное ветром, оказывалось у меня на балконе, то я его просто перебрасывала. Так же он мне однажды вернул купальник. Мы даже не здоровались, а только кивали друг другу. Он не первый раз жил у Дафны. С ней он тоже не очень-то был откровенен. Сообщал, когда приедет и что хотел бы все тот же номер. Ничего не требовал, ни на что не жаловался, хотя сервис у него был такой же разгильдяйский, как и у нас.
Но Дафна явно что-то пыталась понять в гостиничном бизнесе.
Слушай, а может, тебе телевизор нужен? спросила она как-то, Только он весь на греческом. Хотя всякие фильмы про Рембо понятны. Ты как? Надо тащить?
Дафи, ну на фиг мне телевизор!
И верно, согласилась она, Ты заходи ко мне, если что. И просто так заходи.
Ее разгильдяйство было объяснимо по-русски: отель, магазин, маленький ребенок, многочисленная тбилисская родня, приехавшая к ней на лето. Но разве это должен понимать турист?! Только если русский
А я ее поняла. Кандидат исторических наук оказался в городишке, где всего 700 жителей (хотя летом здесь население превышает семь тысяч). Это после Тбилиси и Москвы. Но все же рядом любимый мужчина и дочь. И тут ей свалилась я, тоже с Московским университетом за плечами.