Меня не интересует месть. То, что случилось, когда мы были детьми, уже в прошлом. Судье Шелтон тоже нет дела до мести.
Как скажешь, ухмыльнулся Том. Но мне все еще не нравится, что ты мой адвокат. Я попросил судью дать мне другого, но она отказалась. Так что, полагаю, я застрял с тобой.
Джек собрал бумаги и вернул их в портфель.
А я с тобой, сказал он, вставая, и подошел к двери.
Мы закончили! крикнул он в коридор, и в помещение зашел надзиратель, чтобы выпустить Джека и вернуть Томаса Гордона в камеру.
Джек пересек улицу и вошел в пристройку к зданию дентонского суда. Зайдя в Службу публичных защитников, где работала Дженни, он подошел к ее столу и поздоровался.
Привет, Джек! Ты рано, сказала она. До моего обеда еще пятнадцать минут.
Все в порядке. Судья Шелтон здесь?
Она или в зале суда, или у себя в кабинете.
Хорошо. Думаю, я загляну переговорить с ней. Вернусь через пятнадцать минут, ладно?
Конечно.
На выходе он оглянулся и спросил:
«Перрис» подойдет для обеда?
Это точно лучше сэндвича, что я принесла, улыбнулась Дженни.
Джек прошел по коридору в зал «В», судебный зал, в котором обычно работала Триша. Внутри была только секретарша.
Судья Шелтон на месте?
Она у себя в кабинете, обедает. Передать ей что-нибудь?
Передайте, что пришел Джек.
Хорошо. Просто Джек?
Да. Она поймет.
Секретарша скрылась за дверью, ведущей в кабинет Триши, и через мгновение вернулась.
Она сказала, вы можете войти.
Джек обошел скамью и оказался в узком коридоре, идущем позади залов суда. Тришин кабинет располагался прямо напротив двери в ее зал.
Он легонько постучал и услышал ответ:
Входи, Джек!
Он вошел, и она отложила вилку, которой ела салат, и встала, протянув руки для объятий. Когда дело касалось Джека, рукопожатия всегда было мало. Для нее он был как приемный сын.
Как дела? спросила Триша, как будто они не виделись всего несколько дней назад в доме Шелтонов в Уортоне.
Нормально. Хочу спросить у тебя кое-что.
Спрашивай.
Почему ты поручила мне дело Тома Гордона?
Ну, во-первых, я знала, что тебе не помешает работа, если не деньги.
А во-вторых?
Учитывая ваше прошлое, я знала, что ты обеспечишь ему наилучшую защиту, чтобы опровергнуть любые домыслы об обратном.
Кто-то считает, что я могу работать спустя рукава?
Нет, но мы не хотим, чтобы пошли такие слухи. Любой профессионал сможет посмотреть, что ты для него делаешь, и понять, что ты не держишь зла на, возможно, худшего человека, которого знал мальчиком.
Джек вздохнул, покачав головой.
Ты же не станешь просить заменить тебя? Потому что ответ нет. Моя работа назначить публичного защитника, в котором я уверена и знаю, что он будет представлять обвиняемого добросовестно и с преданностью делу. Если спросят, я могу назвать убедительные причины, почему выбрала именно тебя, а не кого-то другого.
Мне казалось, что ты выберешь кого-нибудь другого, чтобы избежать пристального внимания.
Иногда пристальное внимание это хорошо. Оно заставляет нас выкладываться на полную и доказывает нашу верность клиенту независимо от прошлого.
Он думает, что мы оба ему мстим.
Он думает много глупостей. Подозреваю, однажды он может сказать, что ты плохо его защищал. Ну и пусть. Я уверена, что твое отстаивание его интересов выдержит самое пристальное внимание.
Ну, это дело не назовешь громким. Я думаю, он виновен.
Это-то и интересно. Ты все равно будешь его защищать.
Он клянется, что не совершал этого.
Так говорят и виновные, и невиновные.
Странность в том, что он, кажется, в это верит.
Может, он был пьян во время ограбления и не помнит.
Разве тебе не положено быть непредвзятой?
Да, но правда в том, что, когда дело очевидное, даже судьи не дураки. В любом случае я обязана принимать решение без предубеждений, и я так и сделаю. Знаешь, для меня это тоже не легкое дело. Он был свидетелем шефа полиции в деле Хэнка, и возможно, что пристальное внимание обратится и на меня. Но я справлюсь. И ты тоже.
Он признался, что лжесвидетельствовал против Хэнка. Самое удивительное он сделал это так, будто признался, что утром выпил две чашки кофе вместо одной.
Ну, мы давно это знаем.
Да, но он сказал, что его кто-то подговорил. Не признался, кто, потому что тот человек все еще живет здесь. Он думал, мы можем попытаться как-то отомстить ему.