Я вежливо поблагодарил начальника школы и сказал, что хотел бы поехать по распределению поближе к семье, так как дома у меня были жена и маленькая дочка, если, конечно, туда будут заявки. Начальник согласился, и сказал, что передаст начальнику штаба, чтобы тот имел в виду, что я смогу поехать служить туда, куда захочу из того, что будет предложено, то есть на мой выбор. Семья моя находилась тогда в Казахстане, но я имел намерение перевезти её к себе на родину, в Молдавию, поэтому надеялся на заявку от Черноморского Флота. По той же причине отказался и от места командира смены в Бабушкине, и еще от многих предложений из инженерных частей в Москве и Подмосковье. Когда заявочная кампания прошла, выяснилось, что основная масса выпускников школы была направлена на Тихоокеанский и Северный Флоты. Некоторая часть была распределена по Московскому Военному округу.
Я просто ждал до конца. Уже приехали «покупатели» из Флотов и Округов, увезли всех выпускников. Оставшимся штатным работникам, был объявлен приказ о ликвидации школы. В течение буквально недели, разошлись по другим местам службы, практически все командиры разных уровней, оставшиеся не у дел и наемные работники. Ушло все руководство школы, увезли школьное Знамя, красное, с нашитым сверху флотским флагом. В штабе работала ликвидационная комиссия. Из офицеров остались начальник штаба и заместитель начальника школы по материально-техническому обеспечению. Из всего комсостава, кроме них, на территории находился только сержант Гурковский и еще шестеро солдат. Пятеро из них бывшие курсанты, не сдавшие государственные экзамены, и, естественно, не получившие сержантских званий и один еще писарь из секретной части при штабе, его оставили для работы в составе ликвидационной комиссии. Как-то раз, начальник штаба, направляясь в сторону складов, увидел меня возле казармы, очень удивился, он думал, что я где-то уже пристроен, а потом спросил а кто-то еще есть в наличии из военнослужащих, кроме нменя. Я ответил, что есть, всего семь человек, включая писаря из штаба. Начальник спросил, а чем они занимаются, я сказал, что работают у майора Басилашвили, зама по снабжению. Он их просит помочь и они ему помогают. Начальник штаба собрал всех бывших курсантов в ленинской комнате, позвал майора Басилашвили и в устной форме объявил приказ группа бывших курсантов под командованием сержанта Гурковского оказывает помощь отделу снабжения по вывозу с территории школы всего того, что укажет майор Басилашвили. И так до последней вещи, подлежащей отгрузке. До последней, подчеркнул подполковник, начальник штаба. А потом, мол, он и с ними всеми разберется.
С этого момента и начался кошмар, продолжавшийся почти месяц. Начальник штаба через два дня тоже исчез и больше не появился, никогда. Закончила работу ликвидационная комиссия, пришли приказы-распределения кому, что и сколько передать. Чаще всего приезжали ночью и большие машины. Койки, постели, тумбочки, и еще десятки наименований вещей, инвентаря, обмундирования, обуви, продовольствия, грузить было тяжело, но проще. Но, оказалось, на складах школы было припасено масса оружия, на всякий случай. У курсантов основное личное оружие было в виде кавалерийских карабинов, образца 1943 года, а на складах были законсервированы автоматы Калашникова, различные пулеметы, пистолеты, гранаты, патроны, и в больших количествах. Все это надо было отправлять в военные арсеналы, в Ярославль и другие города, а это строго все учетное и т. д.
Школы уже не было, а на станцию Бирюлево товарная, для неё же, постоянно приходили грузы то уголь, то дрова, то какие-то доски, даже песок и щебень.
Семь человек людей. Двое дежурят посменно на КПП (контрольно-пропускном пункте), двое на охране территории, тоже посменно, один готовит еду, носит воду из водонапорной башни и топит печку-буржуйку. Спят все в углу казармы, на полу, на старых матрацах, не раздеваясь. Казарма пустая, на противоположной «нежилой» стороне склад продовольствия «запаслись» пока грузили машины пара мешков сахара, пару ящиков сливочного масла, консервы разные, мятая алюминиевая посуда с кухни. Хлеб покупали в магазине. На дворе декабрь 1960 года. Холодно. Когда майор Басилашвили слезно умолял выстрелять несколько тысяч винтовочных патронов, потому, что они проходили как списанные и нужны были пустые гильзы, а на самом деле были в коробках и в масле, я посылал ребят, в порядке наказания, стрелять из двух карабинов, просто, чтобы патроны выстрелять. Это была настоящая пытка. Потом уговорили майора расконсервировать один станковый пулемет за один день решили эту проблему, а за это он наградил всех семерых, диагоналевым офицерским полевым обмундированием и хромовыми сапогами. А несколько тысяч малокалиберных патронов просто взорвали в мусорной яме, их тоже нельзя было показывать тоже были давно списаны.