Стандартный типовой стригальный агрегат состоял из двенадцати специальных машинок с электромоторами и гибкими валами привода, небольшой передвижной электростанции с двухцилиндровым двигателем, одного-двух специальных дисков-точил для заточки ножей машинок. В комплект входили также брезентовый навес и разборные столы для стрижки. Но обычно агрегат разворачивали в помещении овцефермы, сбивали временные столы и развешивали в два ряда машинки.
МТС укомплектовывал только основной обслуживающий состав агрегата. В него входили четверо начальник, моторист, точильщик и наладчик. Каждый имел свои обязанности, но практически все делали то, что надо было в определенный момент делать.
Непосредственно «стригалей», то есть овечьих парикмахеров, выделяло хозяйство. Практически работала целая бригада двенадцать стригалей, минимум двое подавальщиков овец, учетчик шерсти, двое упаковщиков, да чабаны той отары, которую остригают, а еще ветсанитары, заведующий фермой или бригадир и т. д.
Дело в том, что овцу не спрашивают, как ее постричь и какую сделать прическу. Не приглашают в кресло. Куда там! Ее надо поймать, силой подтащить к столу, поднять, положить, специально связать три ноги и только потом начать стричь. А она не желает этого делать с самого начала. Дергается, кувыркается, ревет, как будто ее режут, и бьет ногами. А есть овцы и по 6070 килограммов, так может двинуть, что надолго запомнится. Овцы, как и люди, все разные, бывают и очень беспокойные, отсюда бесчисленное количество порезов, даже отрезаний, особенно ног. 25 голов норма на одного стригаля в смену. Хорошие мастера стригут по 50 и больше, а новички, тем более с эмоциями, больше режут, чем стригут, только успевают ветработники обрабатывать раны или дорезать раненых животных.
Как правило, агрегаты от МТС укомплектовывались из комбайнеров. Эта своеобразная рабочая каста в межсезонье всегда была на подхвате. Где прорыв или какое-то разовое мероприятие, их туда и направляли.
В первую мою стрижку я попал в агрегат земляков. Все четверо были из Молдавии. И хотя среди нас были два белоруса, один украинец и я русский, нас все равно называли молдаванами, и мы это принимали как должное.
Возглавлял агрегат Николай Воронежский, как раз тот украинец. Он был хороший комбайнер, весельчак и мастер на все руки. Но, как и у большинства мастеров, был у него один серьезный изъян. Как выпьет, а было это хоть редко, но метко, то становится неуправляемым Глаза у него стекленели, и горе было тому, кто вставал у него на пути. Боялись его и чужие, и свои, «земляки-молдаване». Трезвый лучше не бывает, а как выпьет все. Для него норма выпить это когда больше нечего пить, в радиусе километра Конечно, сказались и фронт, и плен, и лагерь в Сибири после возвращения из плена, ранения и контузии. Таких, как он, в те времена хватало. Он знал хорошо моего отца и относился ко мне, как к сыну. Если он поднимал бучу в общежитии, то всегда звали меня для успокоения, конечно, не силой, а самим присутствием и часто гармошкой. Какой бы он ни был пьяный, как меня увидит, начинает плакать и обычно: «Заграй, Васыль, шось таке наше, хохляцкэ». От него не отделаешься, пока не уснет под музыку.
Так вот, в первый раз на стрижку овец, я попал в его команду. вначале нас послали в один из колхозов своей зоны. Через реку Урал, напротив этого колхоза город Орск Оренбургской области. Председатель ежегодно нанимал стригалей из города были у него постоянные люди, и они за десять дней остригли до 45 тысяч овец. Одно удовольствие было смотреть, как работают мастера. Неважно, что они стригут овец, а не людей, овцы выходят из-под их рук, как из парикмахерской ровно постриженные, без порезов, и лежат смирно, чувствуют уверенную руку мастера
И вот в последний день, председатель хотел нас отблагодарить. Но начал это делать еще с утра, считая, что дело уже сделано. Николай не пил две недели, а тут сорвался. Пока мы ходили на Урал купаться после демонтажа и погрузки оборудования, он добавил еще и разогнал всех жителей маленького аула, включая и самого председателя. Естественно, тот по рации пожаловался в МТС. Санкции последовали мгновенно.
Нас, как первыми закончивших стрижку, хотели поощрить и заменить, оставив в МТС для подготовки новых комбайнов, но вместо этого направили на «помощь» в самый южный, полупустынный район нашей области, под Аральское море, где совхозы занимали площади, равные или превышающие всю Молдавию. Где, кроме верблюжьей колючки и саксаула по балкам, ничего не растет. Где в июле +50°С, а песок +70°С. Где воду привозят раз в неделю и пьют только кипяченой.