Душа прилипает к молитве, словно мокрый осенний лист к подошве. Стук, дрожь пальцев, напоминает муравьев, ползущих по рукам. Ты получаешь толику чужой тьмы, а выбросишь её, откажешься от такого дара останешься голым, беззащитным перед смертью. От духа во мне только слово «духовой оркестр», а из религиозного только чувство собственной греховности, и никакое другое. Я бы придушил тень Бога за то, чтобы моя кара не свисала с моей совести так тяжело, не звенела прокаженным колокольчиком и не пыхтела таким пронзительным дымом, чадом горящего проса.
Вот если б Его сущность проникла в меня непосредственно, в осязаемую форму Сущность Бога, драгоценное достояние человечества, сущее в начале времен, это огонь внутри, сияние, дарующее бессмертие. Но я лишь грешник, воображающий Его облик и терзающий себя мыслями о Боге, как голодный муравей пытается растащить сахар на кристаллические пылинки. Некоторые костры горят слишком высоко, чтобы можно было дотянуться и ущипнуть, и да, я сейчас о звездах. Звезды Мечта о звездах. Как же я далек от Бога, и как же я близок к нему одновременно! И как странно: как я могу принадлежать Ему, если никогда не видел Его? А может быть Бог едет вместе с нами, в этом мусоровозе, заживо похороненный под истекающими гнилью мешками с отходами?
Грузовик, на котором мы ехали, в целом был старым, холодным и гулким, как языческий храм. Покачивались гроздья проводов над нами, прибой из звуков приближающегося к нам мегаполиса, о Орхолт, как же я соскучился по тебе Мы на пути к родителям, они обязательно нас ждут. Точнее не так ОНИ на пути к родителям, а я лишь церковная собственность и, если быть честным до конца, идолопоклонник. Однажды мы с Картером погибнем мучениками во славу Его, нам воздастся за мучения. Честно говоря, я иногда не уверен в Терминале, он слишком похож на тюремную камеру, из которой нет выхода. Неразлучные лишь до поры до времени. Ибо идет время, умирает в огне времени Вера в Господа нашего, и вскоре все помыслы будут направлены только на то, как выбраться из ада.
Мы останавливаемся возле одного из небоскребов, его стеклянные стены тонированы, и Нельсон набирает код своей квартиры, звонит, мы замираем, затаив дыхание. За писклявыми гудками раздается голос женщины, спрашивающей, кто Нэш такой и что ему надо.
Мам, это я, я пришел Нельсон заикается, потом добавляет: Мам, меня похитили или как это сказать, приволокли туда, где я не хотел находиться. Но я вернулся домой и
Это очень глупая шутка, наконец, после продолжительного молчания, изрекает женщина и, судя по щелчку, отключает домофон.
Представься доставщиком пиццы и попробуй с другой квартирой, предлагает Аавия, словно продолжая заранее спланированный разговор. Не такая уж и сложная задача.
А ты не можешь просто как технопат, разобраться с домофоном? Чед немного нервничает. Зачем нам привлекать лишнее внимание и подчеркивать, что мы подозрительные люди? Никакая пицца в киберпанке не доставляется людьми, для этого есть дроны.
Ну, ты явно не человек, судя по этим вставкам. В киберпанке! иногда невозможно понять, с чего Нельсон полыхает ярче синего пламени. Ты кичишься что ли этим? На дворе 22 век, какой киберпанк?
Пожалуйста, прекрати, Аавия словно несколько теряется от такого количества резкой критики, В дом можно попасть разными путями, просто почему мы должны в процессе портить отношения между нами всеми? Давайте вообще разойдемся, в лучших традициях триллера и будем бесцельно шататься по городу, чтобы Аавия делает многозначительную паузу, но Чед, не ожидавший, что так скоро сорвется с катушек, ее не замечает. Его явно мутило от собственных эмоций. В какой-то момент он отвернулся, прижав ладонь ко рту так явно, что стало ясно первый телепат Гамильтона только что сблевал часть своего завтрака себе в руку. В последнее время с ним творилось что-то странное. Или он полностью утратил способность спокойно принимать удары судьбы?
Это противно, фу, Нельсон брезгливо оттягивает двумя пальцами край своего свитера. Ты бы хоть в кусты отошел, собака провокаторская, ты ведешь себя как какое-то перекати-поле. Что, не заметно?
Чед оттолкнул его от домофона, руки сами собой сжались в кулаки, но я успел перехватить удар прежде, чем он врезался в нос Нэша.