Упсàла город в Швеции.
«Чириканье полýночных пичуг»
Чириканье полýночных пичуг
Для слуха масса драгоценных звуков.
И тёмный лес раскинулся вокруг
Древесным братством ясеней и буков.
Творю в уме восторженный сонет
Из нежных слов и песенного звона.
Как мелочь из серебряных монет,
Разбросано мерцанье небосклона.
Равнины шведской беспечальный зов
Застрял в душистых зарослях левкоя.
Текут мгновенья из моих часов,
Впадая в море вечного покоя
«Чтя страну гор высоких и скал»
Чтя страну гор высоких и скал
Наслаждался я жизнью простою,
И сокровищ земных не искал,
И к богатству не рвался мечтою.
Только кто же мог думать о том,
Что в гостях у заснеженной рощи
Станет чистым моим серебром
Белизна скандинавской пороши?
И не знал я, пленённый бедой,
Проходя через годы лихие,
Что приму я, как дождь золотой,
Шведской осени листья сухие.
Но узреть я не в силах, увы,
Сквозь судьбы обезьяньи гримасы
Изумруды чеченской травы,
Рос её дорогие алмазы
«Степной метели яростный напев»
Степной метели яростный напев
Звучит кругом, дрожа от напряженья.
Речные волны, тоги льда надев,
Лишаются дыханья и движенья.
А небосклон угрюм и одинок:
Его снежинки покидают снова.
Чтоб мех пушистый заготовить впрок,
Моя округа встретить их готова.
Внимает ветер гулу проводов,
Летя над телеграфными столбами.
Упрямые потоки холодов
Друг с другом беспощадно бьются лбами.
И пусть не хватит у зимы большой
Для шведских рощ серебряных тулупов,
Их будет нежно греть своей душой
Чеченец-эмигрант Ильман Юсупов
«Душа не хочет, словно птица»
Душа не хочет, словно птица
Парить вдали от отчих гор.
Людей моих любимых лица
Не видел я с тех самых пор,
Когда фортуны колесница
Помчала в дальний путь меня,
Войну на все лады кляня.
Тоскою дышит заграница,
В сон клонит тишь её равнин.
Дней уходящих вереница
Вручает мне тяжёлый сплин.
Но по ночам мне часто снится
Назло жестокости врага
Огонь родного очага
«Свинцовою рябью дразня тишину»
Свинцовою рябью дразня тишину,
Лениво течёт полноводная Глòмма*.
А в мыслях я вижу картину одну:
Горящие стены отцовского дома.
Кочевники-тучи ласкают луну,
От звёздного неба исходит истома.
А в мыслях я вижу картину одну:
Горящие стены отцовского дома.
Я памятью трогаю сердца струну,
Мне музыка боли до дрожи знакома.
А в мыслях я вижу картину одну:
Горящие стены отцовского дома.
Гломма река в Скандинавии
«В далёком краю, где гремели бои»
В далёком краю, где гремели бои,
Я зрелые годы оставил свои.
Там часто часами вечерней порой
Красиво горела заря над горой.
С терпеньем высоким я к ней привыкал,
Мечты погружая в молчание скал.
Но в мирную жизнь мою беды вошли,
И я оторвался от отчей земли.
Лишь память, как будто зола от костра,
Осталась и та, словно бритва, остра.