«Мир открытым сердцам и распахнутым небу шатрам!..»
Мир открытым сердцам и распахнутым небу шатрам!
Свет великой любви бесконечным потоком рассеян.
Бродят хмурые тени по древним библейским холмам,
Воскрешая на ощупь молитвенный путь Моисея.
Из источника в скалах задумчиво брызнет вода,
Восхищенный свидетель ударов змеиного жезла.
О блуждающих звездах пустыня грустит иногда:
Идумейская боль глубины сопричастья, блаженства.
Тот отрезок судьбы мне божественной милостью дан,
Чтобы пропасть паденья утраченной силой восполнить.
Через многие скорби вернуться душой в Ханаан,
По следам праотцов всех увидеть и вспомнить.
«Ветер режет морщины в медных сумерках моря»
Ветер режет морщины в медных сумерках моря,
Обнимает прибоем, облака бороздит.
Пусть меня близость неба воскресит и омоет,
Прижимаюсь к Израилю, его теплой груди.
Обо всех вспоминаю, собираясь из пепла
Уничтоженных штетлов, ржавых концлагерей,
Эту музыку нежную в детстве слышала где-то,
По струне моей памяти возвратись поскорей.
Нас навек успокоят ночи теплые, длинные,
В них блуждает зарницами дальний плач скрипача.
На губах горечь времени и еврейского имени,
Как же трудно о будущем разучиться молчать.
Дым холокоста
«Именам не стереться»
Именам не стереться.
Даже в черной пустыне
Пламенеет свеча.
У меня через сердце
Льются слезы Хатыни,
И чужие младенцы
В моем чреве кричат
Обгоревшие кости
Жаждут поминовенья!
Их мольба леденит.
Горький дым Холокоста
Всем набат от забвенья:
Это очень непросто
Оставаться людьми.
«К ответу наше поколенье требуют»
К ответу наше поколенье требуют
Все узники, чьи души высоки:
Мне разрывают сердце трубы Треблинки,
Освенцима свинцовые тиски!
О, сколько вас, доныне неоплаканных,
Зарытых в рвах, пропавших в лагерях!
Иду за вами темными бараками,
Где безнадежность, отчужденье, страх.
Спускаюсь в бездну ужаса кромешную,
И рассыпаюсь пеплом из печи.
Скажите миру правду безутешную,
Чтоб не рождались снова палачи.
Вновь крик летит из душегубки газовой:
До повторенья катастрофы шаг!
Предупреждают те, кому обязаны
Мы радостной возможностью дышать.
Не допустите повторенья, правнуки!
Мы отвечаем строгому суду
И каждый миг стоим на вахте памяти,
Предотвращая новую беду.
«В нас прошлое живет непредсказуемо»
В нас прошлое живет непредсказуемо:
Однажды отзываются в сердцах
Все войны, испытания, безумия,
Вновь пробуждая позабытый страх.
Чужие всхлипы горькою оскоминой
Застыли в глотке, не дают уснуть.
Читаю в судьбах древнюю историю
И прохожу с другими трудный путь.
Мне эта правда день и ночь мерещится,
Воспоминанья предков бьют в набат.
Так состраданье подвиг человечности
Предотвращает новый всплеск утрат.
«Весенний день ни мира, ни войны»
Иону Дегену
Весенний день ни мира, ни войны,
На фронте дар случайный передышки,
Ты вдруг оглох от этой тишины
И только листья на березах слышишь.
Мальчишка, за тобою целый взвод,
Броня горит и плавится на танках.
Тебя душа к поэзии зовет
И не желает помнить об атаках.
Вдали от дома и родной семьи,
О чем-то грезишь, сердцем отдыхая,
Летят стихи неровные твои
Бездомных птиц испуганная стая.
А ночью грянет бесконечный бой,
И ангел смерти будет снова рядом,
Но ты храним счастливою судьбой
И Тем, чья близость, высшая награда.
«Так предначертано заранее»
Так предначертано заранее
Небесной книжною судьбой:
Когда стреляют по Израилю,
То попадают в нас с тобой.
И наши города разрушены,
И наша льется кровь везде:
Не оставайтесь равнодушными
К сегодняшней чужой беде!
Тот, кто ракетами не брезгует,
Готовит смерть для остальных.
Горящие дома еврейские
Предупреждают всех живых,
Что перед Богом мы ответчики
За маленький и хрупкий мир.
Стреляют вновь по человечеству!
Очнитесь, будьте же людьми.