"Становится холодно", говорит Маззи, заставляя меня перейти в дом, чтобы уже там дожидаться времени чаепития. Это тоже один из моих любимых часов! Большая столовая с её панелями из тёмного дуба и камином из зелёного мрамора, длинный стол с сияющим самоваром и множеством чашек, стаканов и блюд с пирожными и прочими вкусностями, семья и гости, съезжающиеся со всей округи, и разговоры, которые так увлекательны, ведь у каждого есть нечто особенное, чем он спешит поделиться. Генерал8 говорит о крестьянах, урожае и лошадях; Маззи о своём саде, книгах и различных планах, поскольку она всегда полна новых идей, которые меня восхищают; Профессор9 о политике; мой брат Мики о собаках и охоте, а сидящая рядом со мной моя гувернантка Мадемуазель Берта тихонько бормочет о своей родине, Эльзас-Лотарингии, и о городе, где она родилась, Нанси. Эти звуковые волны накатывают и отступают, перемешиваются и вздымаются вокруг меня, словно пенный прибой. Время от времени говорящие делают паузу, чтобы вежливо выслушать друг друга, но лишь на краткий миг, а затем вновь уходят в себя, возвращаясь к своим монологам как бы мечтая вслух и пребывая при этом в благостном состоянии, ведь горячий чай согревает, а вкусные десерты сглаживают все углы. И я думаю о святом старце, что советовал есть сладкое, дабы избавиться от горьких и кислых мыслей, и я смотрю на этих добрых и чудесных людей за столом, внезапно чувствуя себя настолько счастливой, что тут же разражаюсь громким смехом.
"Что тебя так развеселило, Мисс Хохотунья?" строго, но с лукавым блеском в глазах вопрошает Профессор, и: "В чём дело, что за 'смех глупых'10, Мартышка из мартышек?" вторит ему Мики, пытаясь пнуть меня под столом.
"Ни в чём, отвечаю я, продолжая смеяться. Совершенно ни в чём, просто все здесь так милы, так необычайно милы, что я не смогла удержаться!"
Потом это видение исчезает, сменяясь другим, и теперь перед моим мысленным взором поздняя осень и утреннее солнце, которое почти не греет. Двор полон верховых лошадей, чьи блестящие красивые бока лоснятся, сёдла поскрипывают, а копыта нетерпеливо бьют оземь. Конюхи, с трудом удерживающие их, тревожно поглядывают на двери, очень надеясь, что всадники скоро выйдут. Первым появляется Мики в куртке для верховой езды, бриджах, высоких сапогах со шпорами и с висящим на боку охотничьим рогом. Он бодр и румян, однако очень серьёзен, поскольку охота это не шутки. Следом всей толпой выходят остальные, садятся на коней и степенно уезжают, ведя на длиннющих поводках по паре огромных борзых собак. Впереди их ожидает долгий день, посвящённый облаве на зайцев, лис и волков. Поскольку я терпеть не могу, когда убивают животных, и намеренно распугиваю их, как только представляется такая возможность, меня предпочитают оставить дома, чтобы позже привезти вместе с Маззи на охотничий завтрак. На укромной поляне стоит длинный стол, вокруг которого расставлены стулья и расстелены ковры. Рядом суетятся повар с помощниками, дворецкий и прочие слуги. Дымный запах еды, готовящейся на потрескивающем костре; фырканье невидимых лошадей где-то поблизости; редкое рычание борзых; шумные обсуждения охотников, а чуть поодаль их трофеи: тощие седые волки, золотые лисы и серебряные зайцы, которые даже мёртвыми сохраняют забавный вид, разложены на траве и подвешены на шестах, невольно наводящих на мысль о мясной лавке. И над всем этим, в обрамлении блёкло-голубого неба, всё то же бледное и холодное солнце конца осени.
Фотографии из охотничьего альбома Михаила (Мики) Скарятина (окрестности усадьбы в Троицком):
Первый выход в свет
Любовные томления того лета постепенно ввели меня в состояние "средне-викторианского спада"11, сделав настолько худой, вялой и бледной, что приехавшая погостить Ольга12, однажды застав меня в слезах и выведав мой маленький секрет, тотчас убедила Маззи устроить мне первый выход в свет той же осенью, ровно на год раньше, чем задумывалось.