Но в среду нам задали шить иголкой с ниткой на кусочке ткани! Разные швы. Ну это детский сад вообще, и зачем мы зубрили приводы и колеса, и почему мы не можем сшить на машинке что-то полезное. И я прострочил кусок все эти вперед иголку и назад иголку и другие, а Карцеровна сказала, что я сначала сделал не то, а другое!!! Надо было попорядку, как на доске написано, первый шов, второй, третий а я пропустил тамбурный и заметил в конце и в конце его добавил. Ну какая разница??? Как можно быть дибилкой, если ты учишь детей, чтобы они просто стали взрослыми и умели жить нормально! Мне кажется, Карцеровна специально пытается сделать, чтобы никто не был умным. Она сказала переделать до конца урока, но я не успел переделать, и двойка.
Сказал маме с папой, папа сказал: потерпи эту дуру, потому что со следующего года будешь учиться в Одессе, а мама в злости сказала: а с чего он должен терпеть? Она пошла к директору, я не знаю, о чем они разговаривали, она вернулась уже не такая злая. А на следующий день Карцеровна ничего мне не говорила вообще. Мы снова шили на кусочках, и она ходила по рядам и придиралась, как кто держит иголку, и только фыркала, как будто можно супернеправильно держать иголку.
Я очень устаю, когда надо делать такое, что не имеет смысла. Иногда я думаю о том, что в аду черти не режут на куски или не жарят в огне, а просто надо вечно делать вещи, которые никому не нужны. В книжке мифов Греции был такой герой Сизиф, он должен был вкатывать огромный камень в гору, а тот катился обратно. И так всегда, бесконечно. Мне кажется, это самый адский ад.
Снилось плохое снова.
Но чтобы были силы записать, я сначала про хорошее напишу. А то я расстроился из-за Карцеровны и из-за Йоси, это я не пишу, что он болел последние две недели и мы не виделись, я приходил к ним, но Йосина мама попросила чтобы я не заходил, потому что он заразный. Я написал ему письмо, там рассказал про школу, про всякое и позвал его на день рождения. У меня же послезавтра день рождения! Я так и не знаю, поправится ли Йося. Ну вот я снова пишу плохое, а хотел себе поднять настроение.
Так вот, Дина приедет, и она сказала, что у нее для меня сюрприз. И такой огромный, что я не поверю даже какой. Она звонила мне и говорила радостно. Сказала, что очень устала, но ждет выходного, чтобы приехать с сюрпризом.
А про плохие сны вот. Сначала был крутой, он мне даже понравился. Такого раньше еще не было. Я был в каменном городе, тоже пустом, но неразрушенном, и там не было ощущения, что всех убило и что есть какое-то зло. Просто очень старый город, как будто все давно куда-то ушли. Я ходил там по ступенькам, но они такие огромные, что я сначала не понял, что это ступеньки. Перелезал с глыбы на глыбу, а потом поднял голову и понял, что я на гигантской лестнице. И там были каменные львы, я трогал их лапы, там только лапа с меня размером, а все остальное совсем большое. Я понял, что это львы, только когда отошел в сторону. А здания совсем огромные. И везде очень тихо и везде жесткие зеленые растения, по стенам, я таких не знаю. Это очень красивое место, но я там себя почувствовал печально, как будто я крошечка такая в мире.
Я отцу Дмитрию потом рассказал, а он говорит: Бог всяких созданий сделал, и маленьких и больших, но он умеет видеть душу каждого, и меня, Коли, в этот самый момент, и я ему важен такой, как я есть. Я не знаю, как Бог может одновременно следить, что происходит во всем мире, а если еще и миров разных куча, как он всё успевает? Но оДм. имел в виду, что размер существа не важен для Бога, и если был где-то мир с великанами, то это не значит, что я незначимый или Бог любит меня меньше великана. Мне нравится думать, что Бог любит меня.
Но потом мне снова снилось то, о чем не хочется писать. Но надо писать, я обещал себе и Дине. В этот раз я зашел совсем глубоко в центр города, и мне показалось, что земля дрожит под ногами. Ритмично, как будто у земли есть сердце и оно может стучать. Раньше такого не было, это как будто что-то спало и проснулось и стало следить, как я подхожу ближе. Это ужасный ужас, я проснулся и покричал в подушку, чтобы не было слышно и чтобы мама и папа не догадались как я ужасно напуган. Потом бегал к оДм., он стал усталый и мрачный. Был день, он уже отслужил утреннюю, но мы с ним пошли в церковь, он зажег свечку и для меня специально послужил маленькую службу. Мы просили для меня защиты у Бога, и оДм. сказал, что он кое-что еще придумает, но ему придется как-нибудь для этого уехать. Но чтобы я обязательно молился перед сном, не забывал.