Так уж вам приятна страна наша? Так желаете на под знаменем великой войны пройтись? язвительно молвил, проглотив «ь» в конце.
Нет, я ж пытаюсь донести, поглядеть лишь. Нас толкают на войну, а те как бараны, несмотря на всю самоуверенность, Нил был несколько оконфужен страшился оступиться, дабы не получить в свою сторону иронический плевок, осторожно подступал к теме разговора. Вот чего хотят эти немцы? Нашей крови? Земли? поняв, что совершенно плавает в теме, принял решение свести ее на нет. Раньше как-то отвечал на подобные вопросы, а тут сползти не получалось пьян. Никого я не готов беспощадно давить. Честные люди в такое не полезут, раздался тихий смешок от собеседника, но никто не прерывал монолог. Очередной глоток, а затем еще более неуверенная, почти несвязная, речь. Я, признаться, один черт, плевать хотел. Надоели мне эти ваши погромы. Погибает кто, и пусть, покуда меня не касается. Хоть каждого перестреляют, ни жарко, ни холодно, покуда мы с вами живы! Пусть так и будет! хотел он, чтоб звучали слова как тост, но у слушателей мурашки по спине побежали. Никто не принялся порицать, да в головах их возникли неприятные мыслишки.
Грубая усмешка оставалась на лице собеседника, будто тот собирался и дальше мучать допросами совершенно дубоватого Собакина. Уж очень вредным был не обязательно долго общаться с мужчиной, дабы сделать такие выводы. В конце концов, прилипнет отстать сложно. Одна тараторит, иной проходу не дает так себе вечер! Явно что-то задумав, фляжник продолжил речь:
Неужто правда чхать хотели? Там же наши русские люди гибнут? ему явно нужна была сермяжная правда, а для чего догадываться никто не мог.
Не суждено мне, дорогой, видать, эмпатию проявлять, он уже сам на себя маску жертвы примерил, на кою так безжалостно давят. Очевидно, выворачивать душу, когда никто не поддерживает беседу, совершенно неприятно. Нельзя, имея такое чувство собственного достоинства, открывать ахиллесову пяту. Уже ощущал, будто сотни игл вонзились, а окружающие, не только компания, потешаются над ним. Не принимал это не балуют, на руках не носят. Как ж теперь вернуться в свое вечное умиротворение, покуда чувство унижения никак не пропадет? Уж думал начать страшную ссору и покинуть заведение. Нельзя допускать никакой агрессии, даже пассивной, голову высоко держать надо.
Ничего зазорного в этом нет, сударь, пожал плечами фляжник, чем вызвал еще больший шок у компании. Без того удивленные, выражали теперь полнейшее непонимание, откуда могли появиться столь бесчеловечные высказывания? Саша, и еще несколько лиц, в кои вам не придется вглядываться, совсем побледнели. Однако, им было интересно настолько низко еще опустится Нил. Не всем под огнем гибнуть, бывает. Чего диву давать, твой выбор. Я именно таких и ищу.
Уважаемый, меня не надо связывать с вашими грязными затеями. Закончим же полемику, скорее! не сдержался Нил.
Не стоит гневаться! принялся накручивать густые усы на палец. Ищу с холодным сердцем исполнителей, да с трезвым разумом, резко и неожиданно озадаченность компании сменилась на заинтересованность. Пред теми, как ты выразился, геройствующими, возьмёшься выступать? Иль плакаться станешь?
Опешив, Нил приоткрыл рот. Никто не смел срамить его. Никто. Так повторял себе ни единожды, посему даже несколько побагровел. Он страшился уронить планку уважения, словно нечто хрупкое в руках, а чувство собственной важности вымышленное. Можно сделать вывод, что Собакин был чокнут, помешан на себе. Соответственно, очередная насмешка наводила его на жуть, волосы на голове вставали дыбом, а кожа леденела. Подобного нельзя допускать, а то и вправду долго томиться будет, только вовсе не от вида солдат с военными.
Пришлось согласиться отвечать за слова свои нужно. Настроение его было более чем поникшее, ведь идея с выступлением вплелась так туманно, да и служащие совсем не привычная аудитория. Глупо полагать, что им захочется слушать веселые композиции, коими переполнен репертуар Нила. Бесспорно, волновался солировать серьезным людям, тем, кто защищает страну, покуда военные действия еще не развернулись в их округе. На деле, в силах он был лишь вытянуть из себя слова благодарности, но не более. Сказать правду о том? Чушь! Никогда не смог бы. Пожав руку предложившему, Собакин печально вздохнул, и далее в разговорах почти не учувствовал. Внутри совсем потерявшись, вовсе не представлял, как придется выкручиваться. Ну, так пусть же льется песня!