Запала мне в сердце темненькая та
Ничего страшного. Найдешь еще. Сколько по земле ходит? Уж темненькую не найдешь перекрасим светлую!
Ни причин, ни оснований, возражать у Саши не было. Квартира все ж не его, исполнитель имеет полное право прогонять кого желает, для чего буйствовать? Любое слово примется полым. Очередной случай, казалось ему, где уместно было б добавить «тебя слишком испортила слава!». Потеряна возлюбленная, теперь нечего реветь. Может, и стоит прислушаться, но о том, насколько увлекся знакомкой он, нам остается лишь догадываться. Не очень-то интересно было менять партнерш, стараясь уцепиться хоть за одну надолго в противовес Нилу. Черта, мешавшая стать им ближе, чем коллегами. Слишком уж различны во взглядах, хоть в общем деле спелись хорошо.
А ты не печалься, проявил некую эмпатию Собакин, что, надо заметить, случалось крайне редко. Вероятно, его хорошее настроение сыграло роль. У нас с вами завтра вечер в планах, так-с? В трактир явно приведут ни одну и не две ей подобных. Там то и выберешь.
Не слыхали многие такой наглости, безответственности и ужасного отношения к женскому роду, но аккомпаниатору приходилось сталкиваться с кутежом Нила на протяжении нескольких месяцев. Словно в солнечном бреду, терялся уж в планах общих не менее, чем в спутницах партера. Сам грязь любил разводить, но исполнителя действия ни в какие рамки. Оба не могли воспитать в себе волю, а Собакин являлся, как чудилось, олицетворением всех смертных грехов, до коих его руки успели дотянуться. А до коих не дотянулись, святая правда, дотянутся позже. Все б ему попробовать, да на зуб положить.
То, что границ молодые люди не имели, вам, стало быть, уже понятно. Нечистоплотность и позор дела им нет. В конце концов, блуд не для всех страшен. В штыки Нил воспринимал помощь посторонних, попытки провести на путь верный. Не хотел, да и чего сказать? Черт знает, что в голове у него. Полная неразбериха вполне устраивает! Живет, по личному мнению, что надо, довольствуется. Дабы обрисовать личность Нила, нужно добавить, как поразительно выглядел ангельские глаза цвета морской волны и белявые волосы. В общем, облик достаточно порядочного гражданина, на коем и следа от беспорядков нет. Здоровьем отличался или как ответить на то не выдается возможности. Всегда, не смотря на совершенно разгульный образ жизни, выглядел свежо и бодро. Всегда, не смотря на совершенный нарциссизм, выглядел сострадательным и отзывчивым. Волк в овечьей шкуре таковых называют. Не должно быть веры ему.
Стушевавшись, Саша молчал. Силы нет отвечать, катиться оттуда самому хотелось, да лень. Задушить б эту заразу, делов то. Без сочувствия расправиться! По-другому говорить мог, не позволял только себе. До горла больно поступает Собакин, но ничего не поделать. Правда что, вместе выглядели как собачка и мамонт, многие над тем потешались. Первый тявкает, а второй лишь угрюмо вздыхает. Как карикатура, ей б-гу. Массивным был Мамонов, два с лишним метра ростом, при том мышцастый, а вел себя как мышь пред коллегой. Боялся? Отнюдь нет. Тут дело, вероятно, опять же, в воспитании с характером. Большой, почти самостоятельный мужчина, оставался нерешительным, словно не замечая собственных габаритов. Пористые волосы спадали на его высокий лоб, прикрывая глаза. Хотелось спать, да и делать, впрочем, боле нечего.
Так подходило очередное утро после пьянства к концу, а с ним забирало оно и предыдущий день, и последующий. Почему последующий? Потому, что бодрствовать они долго еще не могли. Полдня провалялись музыканты, лишь когда от солнца и следа не осталось, помаленьку начали приходить в себя. Необходимо то сделать, ведь, как упоминалось ранее, дела. Пусть откладывать для них не впервой, но таким Макаром скоро от музицирования и след простынет. Посему, возможно, вы подумаете подъем был тяжелый. Ошибочным будет так полагать! Если долго издеваться над организмом, со временем он приспосабливается: хмель не всегда доходит до мозга, а на утро как огурчик. Ко всему прочему, обретать человечность Нилу помогал коньяк. Для голоса, объяснялся, полезно. Но так ли это на самом деле?
Придерживаясь ритуала, Собакин пробудился. Тем временем, Мамонов продолжал, похрапывая излишне громко, спать. Любой другой уж толкнул знакомца, чтоб наконец очнулся, но для Нила грязное занятие. Не ново просить у прислуги заниматься такой работой, накладкой на свою основную, покуда тот, красуясь перед зеркалом, собой любуется. Лишним описать станет утреннюю рутину.