Я тоже смотрела. Вернее, застыла возле небольшой фрески с изображением крылатого и пернатого змея. Кажется, его звали Кецалькоатль, если я правильно прочла заковыристое имя на табличке. Чем-то он привлек мое внимание я глядела на него и глядела, тогда как наша группа, ведомая русскоязычным гидом, уже отправилась в другой зал, где с куда большим энтузиазмом принялась слушать о человеческих жертвоприношениях.
Я же не могла оторвать от фрески взгляда. Змей тоже смотрел на меня своим единственным нарисованным глазом, и на миг мне показалось, что у нас с ним установился зрительный контакт. Впрочем, тут меня нашла тетя и о чем-то спросила, на что я вздрогнула, с трудом приходя в себя.
Кажется, это было последней каплей тете Рите показалось, что я в очередной раз страдаю по прошлому. Именно там, рядом с фреской, спрятанной за музейным стеклом, она сухим, даже трескучим голосом заявила, что моя мама не могла иметь детей. Последствия страшной травмы позвоночника, полученной еще в юности, когда она сорвалась с крепления и упала из-под купола цирка.
Она восстановилась, но врачи строго-настрого запретили ей рожать, потому что спина могла не выдержать, и это грозило маме остаться навсегда прикованной к постели.
Поэтому родители рассудили иначе.
Взяли из детдома меня. Дали мне имя Эванжелина и свою фамилию.
Нет, они не собирались ничего мне рассказывать решили, что я не должна об этом узнать. И я выросла, окруженная любовью и заботой, считая наш цирк своей семьей. Но теперь тетя решила, что пришло время открыть мне правду.
Где-то у тебя есть мать и отец, Эва! Настоящие, биологические, заявила тогда она. Подумай об этом и перестань уже страдать!
Вместо этого я снова посмотрела на змея, и мне показалось, что он подмигнул мне в ответ. На самом деле только сейчас я поняла, что именно в тот момент мир исчез в первый раз. Длилось это буквально секунду и сопровождалось сильнейшим головокружением.
Настолько сильным, что тете пришлось буквально тащить меня до автобуса.
Там она извинилась, расстроенно заявив, что рассказала мне о тайне из лучших побуждений и всего лишь хотела мне помочь.
Это было вчера. Зато сегодня все стало значительно хуже.
Я очень тебе благодарна, тетя Рита! сказала я ей, после чего уронила вилку с куском омлета прямиком в кружку с кофе.
Да что же со мной такое?! Заморгала, потому что лицо тети начало расплываться и мир снова исчез два раза подряд!
Когда зрение вернулось, оказалось, тетя уже протянула руку и щупала мой лоб.
Пешая прогулка в горы сегодня для тебя отменяется, заявила она строго. Подозреваю, ты свернешь себе там не только шею, но еще и ноги с остальными частями тела.
На это я пожала плечами признаюсь, я не слишком-то рвалась прогуливаться где-то в горах при сорокаградусной жаре.
Кажется, температуры у тебя нет, встревоженным голосом добавила тетя, но я все-таки вызову тебе доктора.
От врача я наотрез отказалась.
Со мной все хорошо, соврала я. Думаю, вчера перегрелась на солнце, затем плохо спала ночью, поэтому мне лучше вернуться в номер и попробовать отлежаться. Но ты обязательно отправляйся на экскурсию.
Тетя задумалась, но я сделала все, чтобы ее уговорить: мне не хотелось портить ей отдых.
Да-да, я полежу в номере, пообещала ей, а если не получится заснуть, то отправлюсь к бассейну свежий воздух куда полезнее кондиционированного нутра отеля. Клянусь, что обязательно буду держаться в тени и не забуду взять с собой головной убор тетя купила нам две совершенно ужасных соломенных шляпы и восторгалась ими всю дорогу.
И солнцезащитный крем тоже, добавила я, хотя обгореть на солнце мне не грозило.
Моя кожа спокойно воспринимала жаркое солнце Мексики. Признаюсь, в этом климате я чувствовала себя значительно лучше, чем в родном Петербурге.
И тетя Рита, немного помедлив, согласилась.
Наконец, еще через один разбитый стакан, порванную сандалию и ссадину на колене мир уверенно продолжал то исчезать, то появляться, я проводила тетушку к белоснежному автобусу с надписями на испанском, пожелав ей отлично провести время. После этого по стеночкам побрела в номер, стараясь сделать свое возвращение наименее травматичным для себя и окружающих.
Долго лежала на кровати, уставившись в белый потолок. Поняв, что заснуть не удастся, какое-то время таращилась в телевизор с испанскими каналами, после чего выключила и его. Закрыла глаза, но перед ними продолжала мелькать карусель из картинок, в которой были счастливые лица моих родителей, человек, которого я любила, здание цирка, наша труппа, номера, в которых я участвовала.