Это вытекает из общей логики рассуждений в «Капитале». Маркс специально ставит вопрос: почему различные товары могут реально приравниваться друг к другу, то есть почему один товар может быть эквивалентом другому, и все всем, через всеобщий эквивалент? Далее он говорит, что приравниваться друг к другу может только качественно равное в определенном отношении, выводит понятия конкретного и абстрактного труда и категорию стоимости. По отношению к услугам логично было бы задать тот же вопрос. Услуга может быть товаром, а может им и не быть, точно так же, как и любая другая потребительная стоимость. Но, если она производится ради обмена и обменивается на другие товары (продается), то в самом этом акте фиксируется ее экономическая сущность как товара.
Стоимость услуги выражается в денежном эквиваленте точно так же, как и любого другого товара. Определяется же стоимость услуг (точно так же, как и стоимость любого другого товара) общественно необходимым рабочим временем, затраченным на ее производство. Капитализм не что иное, как общество развитого товарного производства. При капитализме сохраняется то, что справедливо для простого товарного производства, а именно то, что товары, в общем и целом (а не в каждом отдельном случае), продаются по стоимости. Превращение стоимости товаров в цены производства не опровергает закон стоимости, а напротив, является его выражением.
Все же капиталистическое производство отличается от простого товарного производства, и все эти отличия так же важны и справедливы по отношению и к услугам, и к информации, когда они производятся как товар. Вот что Маркс пишет, например, о транспорте: «Результатом перевозки перевозятся ли люди или товары является перемена их местопребывания, например, пряжа находится теперь в Индии, а не в Англии, где она была произведена. Но то, что продает транспортная промышленность, есть само перемещение. Доставляемый ею полезный эффект нераздельно связан с процессом перевозки, т. е. с процессом производства транспортной промышленности. Люди и товары едут вместе с определенным средством транспорта, и движение последнего, его перемещение и есть тот процесс производства, который оно создает. Полезный эффект можно потреблять лишь во время процесса производства; этот эффект не существует как отличная от этого процесса потребительная вещь, которая лишь после того, как она произведена, функционирует в виде предмета торговли, обращается как товар. Но меновая стоимость этого полезного эффекта, как и меновая стоимость всякого другого товара, определяется стоимостью затраченных на него элементов производства (рабочей силы и средств производства) плюс прибавочная стоимость, созданная прибавочным трудом рабочих, занятых в транспортной промышленности (Курсив наш М.Б.). Что касается потребления этого полезного эффекта транспортной промышленности, то и в этом отношении он совершенно не отличается от других товаров. Если он входит в индивидуальное потребление, то вместе с потреблением исчезает его стоимость; если он потребляется производительно, так что сам является стадией производства товара, находящегося в перевозке, то его стоимость переносится как дополнительная стоимость на самый товар» [2, с. 6566]. Это справедливо не только по отношению к транспортным услугам, но и к любым другим услугам, производящимся капиталистически.
Таким образом, само требование и постановка задачи о создании новой теории стоимости в связи с наблюдаемой тенденцией появления и развития новых видов труда свидетельствует об отсутствии у теоретиков, выдвигающих его, таких основополагающих понятий трудовой теории стоимости, как абстрактный и конкретный труд, о смешивании их, а следовательно об отсутствии понятия (понимания сущности дела) стоимости. Выделение материального и аматериального труда в капиталистическом производстве отнюдь не делает устаревшими ни марксову теорию стоимости, ни экономическое понятие пролетарий. Это не отменяет важности всестороннего изучения изменения социальных и коммуникационных параметров живого труда в современном капиталистическом обществе.
Логическая связь между двумя проектами, о которых писали Хардт и Негри, скорее, обратная. Она заключается в абсолютизации некритически (то есть не через призму развитых понятий) воспринимаемых современных тенденций, которые изучаются. Почему так происходит? Это уже другой вопрос, на который в общем можно ответить так: потому, что логика общественной жизни, логика борьбы сильнее логики мышления. Поэтому при всех заслугах в изучении отдельных аспектов изменения живого труда и благих намерениях ученых, при их отрицательном отношении к капитализму как таковому, такая экономическая наука и социальная философия, в конце концов, является одним из видов оправдания существующего строя. Собственно его разновидностью является и положение Хардта и Негри о том, что современный мир развивается от империализма к Империи, и это прогресс.