Еще один легавый? услышал он голос человека, усевшегося на саркофаге, хотя, нет, не из них ты. Видок более вольный. Ты наемник? Да кем бы ты ни был, ты должен знать, что крайне невежливо заявляться туда, куда тебя не приглашали, особенно в наш клан.
Это говорил молодой атлетично сложенный клириец. Тело его было в татуировках, темные волосы собраны в хвост. Тот же шелковый халат и шаровары, а на перевязи сабля.
Может, это сутенер? прыснул человек с более светлой кожей, но чертами лица, очевидно, клириец, новых шлюх привел! Проваливай! Нам уже хватило.
Закройся, Желторотый, крикнул на него говоривший первым, по-видимому, атаман, так что тебя сюда привело? Кто ты такой, мать твою за ногу?
Эрлингай не спеша закончил спуск с лестницы и благоразумно положил руку на рукоять клинка. Как бы ни происходил диалог, он знал, что напасть на него могли в любой момент. Конечно, он боялся, как и любой здравомыслящий человек. Но один только саркофаг, исчерченный древними рунами и тот самый медальон на шее у бледнокожего южанина ясно внушали, что люди эти заняты делами злыми. Прошедший через множество схваток, Эрлингай не боялся боя с толпой головорезов, было время, когда он в одиночку несся на коне во весь опор на целые батальоны северных берсерков, бился с отрядами северных бондов и рубил их десятками, а то и сотнями, оставляя карлов, командующих отрядами, один на один с собой и своим безупречным владением искусством боя. Но он не знал, что в этом человеке, взгляд и поза которого так и сквозила самомнением, в этом клирийце в халате, несмотря на молодые годы, тоже скрывался немалый опыт битв. Выросший на улицах Ганрая, а затем перебравшийся в Сухие Колодцы, Наштар, который неоднократно подвергался преследованием и гонением северян-расистов, жалавших истребить чернокожих иммигрантов. Возмужав, нахватавшись всему понемногу, научившись орудовать одноручным клинком, он вырезал тогдашний клан радикальных белокожих и собрал вокруг себя обедневших клирийцев. Они были преданы своему атаману, ведь он дал им надежду на то, что они занимают не последнее место в землях светлокожих ганрайцев и аргойцев. Позже его буйный нрав и бесстрашие зауважали и местные жители, отчего некоторые из ганрайцев присоединились в его клан. Но этот человек решительно вызывал отторжение у Эрлингая. В его поведении, полном стремления к власти, роскоши, которой так и пестрело убранство землянки, было заметно, что этот человек не по праву считал себя хозяином жизни.
Я Эрлингай, сделав плавный шаг вперед, он продолжил, из рода Акреилов. Вам что-нибудь говорит это имя?
Львиный Рёв? Первый меч Союза? с издевкой ухмыльнувшись, переспросил Желторотый, да врешь ты все, пустомеля! Королевские особы никогда не одеваются, как последние
Последний раз повторяю, заткнись или получишь по шее, скрипнув зубами, выговорил Наштар, да хоть сам Ранкор Несокрушимый! По большому счету мне по барабану. Что тебе здесь надо?
А известно ли тебе, Наштар, так ведь тебя зовут, если мои догадки верны? клириец надменно промолчал, знаешь ли ты, что раскапывать могилы и ставить гробы посреди жилых домой есть неуважение к усопшим?
Эрлингай еще не понимал, в чем дело, кто лежал в этом саркофаге, он лишь пытался разозлить клирийца, чтобы из того вырвались хотя бы какие-то полезные сведения. Член королевской семьи хорошо разбирался в психологии южан, ему уже было понятно, что главарь этой банды, как и большинство его сородичей из Клирийского Эмирата, очень темпераментный и неосторожный человек, особенно в словах. Но он не уходил далеко от лестницы, чтобы в случае, если его окружат, можно было взобраться наверх и биться с более выгодной позиции.
Тебя хоть каким-то боком это касается? оскалил зубы Наштар.
Эрлингай мотнул головой в сторону Желторотого:
А медальон с символом Азрога на шее у твоего прихвостня? Простая безделушка или нечто большее? Варзхел ее подарил, а? он игриво подмигнул Желторотому, чувствуя, что еще немного и на него нападут.
Видать, король не жалеет своих родичей, если отправляет их одних в такие опасные края, усмехнулся Наштар, хотя, это правильно, нужно же как-то избавиться от престолонаследников, особенно если это бастарды.
Кровь хлынула в голову Эрлингаю. Будучи человеком чести, рыцарем, в свои сорок четыре года он не мог стерпеть такого оскорбления, особенно от человека, который ему в дети годился. Потерять доброе имя при дворе короля, в армии, даже на улицах Силгора, а тем более в криминальной среде означало потерять все.