Ания понимала, что военный провоцирует ее этой историей, но сдержаться не смогла, ее брови сошлись на переносице, ноздри раздулись, а верхняя губа слегка приподнялась.
Раз вы и так все знаете, то зачем вам я? поинтересовалась мусорщица сдавленным голосом.
Я знаю лишь то, что написано в отчетах, поправил ее разведчик, и прошу поведать о том, чего в них нет.
Мне нечего добавить. Как я и сказала
Прекращайте это, Ания, перебил ее Паэнула. Как думаете, что за человек ваш староста и сколько медлил, перед тем как вас сдать? Честно, мы даже не успели пригрозить ему потерей лицензии, просто пообщались с ним наедине, голос майора был лишен какого-либо эмоционального оттенка, он словно констатировал факты, не требующие подтверждения или споров. Это вы нашли того мужчину, и я хочу знать о нем все.
Паэнула замолчал, и комнату вновь заполнила тишина но только не для Ании, ее мир в этот момент гудел, как разгневанный улей. Биение сердца заглушало мысли, походя на звук боевых барабанов, а от несправедливости хотелось закричать. Она так устала сглаживать углы, соглашаться и терпеть унижения. «Заботься о своих, и свои позаботятся о тебе», именно так звучала любимая фраза этого вонючего старикашки, и вот, пожалуйста, предал «свою» не моргнув и глазом.
Несправедливо!
Толпа безумна, глупа и неуправляема, но при этом именно большинство легитимно и способно устанавливать законы, вершить судьбы, определять правду для общества. Этот устрой принято считать справедливым, однако он такой только для тех, кто не стал фундаментом для его основания. Везде, где есть большинство, будет присутствовать и меньшинство, а значит, изгои и угнетенные, которых непременно выкинут на обочину. Баланс недостижим или недопустим, поэтому его нельзя выпросить, нельзя дождаться, за него можно только биться, раздувая угли, что теплятся в душе, надеясь, что они в скором времени вспыхнут праведным пламенем. И Ания как раз собиралась поддаться, стать топливом для этого огня, когда дверь в серую непримечательную комнату вновь распахнулась, впуская ветер перемен.
Растеряв все свое привычное стеснение и не удосужившись спросить разрешения у полковника, Экка ворвалась внутрь, держа в руках тарелку с двумя аккуратными сэндвичами без корки, разрезанными по диагонали.
Извиняюсь, что так долго. На здешней кухне просто ужасный выбор ингредиентов. Надеюсь, получилось съедобно, она вела себя так искренне и непринужденно, что полностью разрядила скопившееся вокруг напряжение.
Ставя еду на стол, она откинула волосы назад, позволив Ании увидеть свое покалеченное ухо, у которого недоставало верхушки.
Ты очень красивая, и мне правда понравился твой танец, прошептала Экка, наклонившись ближе. С той стороны зеркала есть еще одно помещение, из которого можно видеть все, что тут происходит. Я не хотела подсматривать, но это действительно было здорово.
Щеки Ании как раз заливались румянцем, когда глаза девушек встретились и Экка произнесла то, ради чего все это и затеяла:
Ты можешь нам доверять, и поспешно удалилась, вновь оставив военного и мусорщицу наедине.
Бушующий огонь пропал, и на его место пришло что-то не менее теплое. Это чувство походило на солнечный свет, оставляло за собой не пепел, а жизнь. Ания знала это чувство, испытывала его когда-то давно и так хотела ему доверять, но не могла по крайней мере так просто.
Мусорщица долго разглядывала сэндвичи их разноцветные съедобные уровни, заключенные между двумя кусочками хлеба, и мельком посматривала на зеркало (хотела увидеть то, что скрывается за отражением).
Если я расскажу, то что со мной будет? серьезно спросила девушка.
Сложно сказать, не стал лукавить Паэнула. Отпустить вас я не могу, но это все равно лучше, чем электрический стул.
Значит, посадите в клетку до конца жизни, нервно хохотнула Ания.
Необязательно до конца, успокоил ее полковник, но развивать тему не стал.
У меня есть требования.
Паэнула позволил себе еще одну улыбку, печальную и ностальгическую.
А у меня есть способы разговорить вас и без этого.
Не сомневаюсь, что есть, не уступала мусорщица, вот только это займет время, за которое он успеет добраться до границы.
С этим доводом полковник поспорить не мог.
Чего вы хотите?
Справедливости, серьезно ответила мусорщица. Я нашла и привела чужака в поселение это правда, но в начавшемся потом безумии я не виновата. Что бы ни заливал вам староста все это его рук дело, он замешан и, в точности как и я, должен понести наказание. «Свои» должны держаться вместе, понимаете?