А у меня, Людочка, наркоз уже не помню, какой по счёту, произнесла Валентина Ивановна, чья кровать располагалась прямо у окна. Но тоже каждый раз по-разному. Вчера будто наяву Свет был, но приглушённый такой, голоса доносились чьи-то. Может, звали меня?.. Трава там в поле яркая-преяркая, прямо изумрудная, цветов много-много и бабочки летают. Шла я по полю вдаль, и так мне было хорошо, так легко! Будто в детство вернулась, к родителям. Подняла голову вижу: машут мне, а потом говорят: «Мы тебя любим. И отсюда за тобой смотрим. И всё мы о тебе знаем. И помогаем всегда»
И что ж ты, мать, не осталась в Раю-то! вздохнула Галина Петровна. Чай, там-то всяко проще, чем на Земле!
Да будто черта была, ответила Валентина Ивановна. В поле прям. Невидимая. Дошла до неё, а дальше ноги не идут, и всё тут!
Людмила улыбнулась и произнесла:
Не верю я ни в Бога, ни в Свет. Хоть миллион людей расскажут и поклянутся А, пока сама не увижу, не поверю!
После операции, которая прошла успешно и не предвещала никаких осложнений, анестезиолог принялся будить Людмилу. Но та не просыпалась. Сердце её замедлило свой шаг и остановилось. Лицо девушки не выражало ни печали, ни боли, ни радости. Оно было таинственно-прекрасно в своём неземном спокойствии. Анестезиолог выбежал из палаты за врачами-реаниматорами. Соседки Людмилы потеряли дар речи.
В палате появился Ангел. Людмила, присевшая у своего тела на краешке кровати, невольно улыбнулась и произнесла:
Вот это да! Значит, ангелы существуют?! Ты пришёл, чтобы забрать меня?
Здравствуй, душа моя. На самом деле, всё существует: и то, что действительно есть, и то, что однажды придумано людьми. Сейчас тебя заберут в реанимацию, и ты вернёшься в тело.
Нет-нет! воскликнула Людмила. Я прекрасно себя чувствую и здесь! Не вижу смысла возвращаться! На Земле я никому не нужна, да и к жизни совершенно не приспособлена. Всё из рук валится. Идёшь к какой-то цели, идёшь и бах в последний момент! мир рушится
У каждой души свои задачи на Земле. Не выполнив их, продолжить путь в Небе не получится.
И какие у меня задачи?
Всего одна послужить Богу и людям.
Что значит «послужить»? непонимающе переспросила Людмила.
Однажды ты станешь известной монахиней. Как раз благодаря своей неприспособленности к жизни в миру.
Я? Монахиня?! Людмила сжалась при одной лишь мысли об этом. Ты хочешь сказать, что мне не суждено встретить земную любовь? Если бы ты сейчас пообещал, что я почувствую себя самой счастливой женщиной на свете, я бы, возможно, и вернулась! Но возвращаться, чтобы стать монахиней?!
В палате появился Чёрт.
Ну что, пойдём? улыбнулся он, протягивая Людмиле свою мохнатую лапку.
Куда? Людмила непроизвольно переместилась поближе к Ангелу.
Как куда? На Землю!
Вы сговорились?! Я же сказала, что не собираюсь возвращаться в своё тело, чтобы становиться монахиней!
Нет-нет! Ну что ты! Не в своё тело! И не о монахине речь! хихикнул Чёрт. Пошли заселяться в бомжа!
В бомжа?! вскрикнула Людмила, мысленно представив себя замерзающей в слякотной грязи на улице у продуктового магазина.
Так ты же не хочешь быть монахиней! захохотал Чёрт.
В палату вбежали реаниматологи и забрали тело Людмилы, а её душа, Ангел и Чёрт проследовали за телом в реанимацию, чтобы продолжить разговор уже там.
Слышь, Валь, окликнула соседку Галина Петровна, а неверующая-то наша, наверно, Свет-таки увидела! И так ей там, в Раю, понравилось, что возвращаться не захотелось! Эх, хорошо-то как, Господи, что я до Рая не добралась! А то, как она, взяла бы да и не вернулась сдуру! А у меня внуков четверо! Пропадут без меня-то! Кто им борщи варить будет?
Валентина Ивановна вздохнула, молча кивнула в ответ и посмотрела на улицу сквозь пыльное больничное окно. Она слышала разговор души Людмилы с Ангелом и Демоном, хотя и не видела их самих в палате.
У Валентины Ивановны здесь уже давно никого не осталось. Разве что кроме спасённого ею прошлой зимой рыжего кота.
«Возможно, служение Барсику и есть моя задача на Земле? Не Барсик ли причина того, что я до сих пор жива? задумалась Валентина Ивановна. А может служение Барсикам? Интересно, сколько котов я могла бы спасти за свою жизнь, а спасла всего одного Как он там сейчас, без меня? Не забывает ли его кормить консьержка? Небось, уже пару горшков с цветами разбил, проказник!»