Запоздали речи
Сгорев, теплится уголек тщеславия,
Брызнет дождик, дунет ветер сгинет,
Мысли чувством червяком буравят,
Плесень заведется, трещинки в картине:
Рухлядь, пепел, перегной отменный,
Так в неволе жить привыкает пленный.
Хорошо, отлично! возглас запоздалый,
Похвала не тронет: тронет губы горечь,
У души с годами кожа грубой стала:
Милая трагичность и смешное горе.
Если бы в далёком, на подъеме горном
Встретился советчик жесткий непритворный,
Брось, сказал бы строго, не по силам ноша.
Если ты упертый, верь в себя до смерти:
Что взвалил на плечи, ни за что не брошу!..
Но нуждался ль в прошлом я в таком совете?
Нет, сказал бы твердо, да душа перечит:
Дорога к обеду ложка, запоздали речи
Пара строчек
Уйдешь, не хлопай дверью громко.
Что за душой?.. Легкая котомка,
Она полна воздушными шарами:
Любовной лжи и грёзой тишины.
Ты к Богу вхож с такими-то дарами,
В Саду мечтатели, как ты, защищены.
Билет возьми с открытой датой,
Она придет, как твердо позовешь,
Там отдых: нет награды и расплаты,
Вне времени покой забвения мираж,
Но уходя к Нему, земное подытожь,
У врат безмолвствующий страж.
Я за спиной, но стоит оглянуться,
Там нет меня, и все-таки я рядом,
У изголовья ночью я присяду,
Как вот теперь, нашептывать беззвучно,
И чай горячий прихлебывать из блюдца,
Читать трактат какой-нибудь научный.
Пробудишься ты утром удивленный:
Пригрезился какой же странный сон!
И будто голос слышишь отдаленный,
Дробится эхом, меняя тембр, тон.
А в суете дневной не вспомнится до ночи,
Тогда ты вдруг напишешь пару строчек.
Неизлечимый
Да, понимаю я, поэтому стыжусь,
Чего пишу, и что писать не брошу,
И «Горе от ума» пусть знаю наизусть,
Других десятка два стихов хороших.
Лиричная болезнь, сакральная по смыслу,
Боясь упасть, в отчаянье зависла.
Нас, пишущих, несчетно развелось:
Чувствительны, горды, честолюбивы.
Кувалдой забиваем мелкий гвоздь
И полагаем, что вполне трудолюбивы.
Когда же время нас просеет через сито,
Едва ли горсть останется, а прочие забыты.
Любое творчество достойно похвалы,
Душа и ум нуждаются в развитии.
Мне кажется, что я из-под полы
Дарю вам то, что дарит мне наитие,
Но мой товар не мастерски сработан,
Плохая копия иль кража у кого-то.
Измаялся, стыжусь, похожий на поэта,
И бросить не могу, боясь покинуть плот,
Как буквоед хронический, отпетый,
Как червем съеденный, зеленый еще плод.
Не творческие муки: горячечный недуг
Сомнением убьет, души подрезав сук.
Найдите сами
Найдёте сами, прятаться не стану,
А если что сболтну излишне спьяну,
Не для упрека: тягостно молчанье.
И ваше в шутку злое замечанье
Я не замечу будто бы, но все же
Потом когда-нибудь в отместку подытожу,
Мол, память прежде чувству доверяет,
Проговорился, скажем так, не зря я,
Как лакмус служит верною проверкой,
И вкус вина с печали скрытой терпкий,
И искривит улыбка губы невпопад,
Что был забыт я вами, даже рад,
Когда найдете вы для поиска причину,
Я чувством к вам еще чуток остыну,
И редко-редко память мне напомнит
Не чистый образ прошлого, а помесь
Тех дней и этих розовою дымкой,
Увижу рядом вас с собой на снимке,
И надо верить, мне не отвертеться:
Факт налицо, добавлю сладких специй
В воспоминания грусти и печали,
Зачем-то же мы с вами повстречались,
Не для потерь и горького упрека,
Сколь лет прошло, считает нам сорока:
Раз, два и пауза повиснет в тишине.
Не прячусь я, легко исчезнуть мне,
Найдите сами, если есть надежда,
А я в близи, земли и неба между
Глаза прикрою
Не оглянусь, но чувствую затылком,
Как смотрит вслед завидное былое,
Как я ребенком сбивчиво и пылко
Читаю стих, а мама, орудуя иглою,
Заплаты ставит, штопает пальтишко,
Журит и хвалит: ах ты мой сынишка!
Не оглянусь, не знаю направленье,
Куда смотреть, а лишь глаза прикрою,
Острое у памяти, немеркнущее зренье,
И побегут события, минувшие, рекою.
Из досок старых плот качается скрипуче,
На озере, а из-за гор накатывают тучи.
Незряче вдаль гляжу перед собою
Рукой дотронутся до ясного виденья:
И степь, отроги гор, и небо голубое,
И треск цикад, и жаворонков пенье
Но это там, а здесь среди многоэтажек
Память ничего о прошлом не расскажет.