Глава 12. Освобождение
В камере предварительного заключения было душно. Несколько человек резались в карты, кто-то рассказывал свою историю, как он сюда попал, кто-то просто спал на шконке. Ямайка с всклокоченными волосами сидел на табуретке и тупо смотрел в угол камеры. Вдруг он протяжно запел:
Эх, раздолье, сторона моя родная!
Эх, раздолье, ты моя одна такая!
Эх, раздолье!
Песня звучала совсем тихо, но она шла из самого сердца, из глубины души и набирала силу.
Мужчины притихли и уставились на парня. Теперь пение стало слышно и за пределами камеры, где нужную тональность подхватил нежный девичий голосок, и гимн свободы полился уже в два голоса. Он как будто бы раздвигал стены этого мрачного заведения и выпускал на свободу души людей, попавших в беду и оказавшихся здесь, в заточении:
Эх, раздолье,
Отпусти меня на волю!
Эх, раздолье!
Разделю с тобою долю.
Эх, раздолье!
Мужские, охрипшие и простуженные; женские, страстные и непокорные, голоса уже со всех камер пели в унисон, и уже никто не мог остановить это единство.
Э-э-эх! воскликнул во все горло Ямайка и пустился в пляску.
Ему подыграли сокамерники, стуча по батареям и по табуретам. Стали барабанить и соседи по камерам. Этот получившийся спонтанный тарарам остановил ворвавшийся в камеру дневальный:
Мякишев! На выход!
Мне и здесь хорошо!
Мякишев, отставить самодеятельность! Вы освобождены от заключения! На выход!
Ну ладно, раз вы так настаиваете. На выход так на выход.
Ямайка, ты к нам еще придешь? забеспокоились сокамерники.
Нет, теперь вы к нам. Встретимся на воле-волюшке.
Солнце светило ярко и ласково. Ямайка, отвыкший от солнечного света, на несколько секунд ослеп, но, когда открыл глаза, увидел столб ниспадающего водопада солнечных лучей.
Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Семь цветов. Удивительно это же радуга. Хорошая примета, надо радугу съесть на счастье. И Ямайка стал жадно хватать ртом видимые цветные лучи света, но вдруг заметил, что на него странно смотрит прохожий.
А вы что, не видите радугу? Ну ладно, тогда я пошел.
И действительно, вид у парня был нелепым: рыжие всклокоченные волосы, поношенные старые брюки и футболка на худом юношеском теле да сандалии на босу ногу. Родителей у него никогда не было, он так и не узнал, кто они и откуда. В интернате для сирот Ян был весельчаком, балагуром и задирой. По достижении совершеннолетия государство выделило ему однокомнатную квартиру, и Ямайка устроился работать на шоколадную фабрику.
Глава 13. Увольнение Аннеты
Стройная и красивая старший бухгалтер Аннета Юрьевна сразу покорила сердце Ямайки. Но гордая красавица была неприступна как, впрочем, и для других ухажеров, которые волочились за ней. Это и главный инженер-технолог, и сторож дядя Вася, и сам директор шоколадной фабрики. Михаил Сергеевич очень упорно добивался своей пассии. Но, плавно покачивая бедрами, эта дикая лань скользила по узким коридорам предприятия и ни на ком не останавливала свой взгляд, даже если слышала приятные комплименты. Подарки и цветы она тоже игнорировала. Как будто бы кого-то или чего-то ждала, но время шло, и этот кто-то или что-то не приходило.
Она жила в отдельной квартире, а ее родители остались в другом городе. Эпидемия охватила и этот населенный пункт, но они пока были живы и здоровы. У нее была одна мечта, а вернее две. Одна это встретить и полюбить настоящего мужчину. А вторая сделать что-то стоящее в жизни. Пока ни первая, ни вторая мечта не сбывалась, но в свои двадцать девять лет она не теряла надежду.
Утро на рабочем месте начиналось как обычно. Девчонки из отдела перебирали вещи, которые принесла только что знакомая торгашка. Аннета стояла у окна и все думала и думала о Ямайке, но вдруг в кабинет стремительно вошла пожилая, но очень энергичная дама из отдела кадров Алла Валерьевна.
Девочки, сколько сокращений! И она стала озвучивать список. В нем оказалась и фамилия Аннеты.
Ну что ж, буду собирать вещи.
Домой девушка вернулась раньше обычного.
Вечером позвонил Амадео:
Аннетка, я приглашаю тебя на романтический ужин на Мальдивы. Полетим на моем самолете.
Знаешь, Амадео, я так расстроена из-за того, что меня уволили, что, пожалуй, откажусь. Спасибо за приглашение. Может, в другой раз?