Под пеплом тлеющие угли
По мотивам романа «Три мушкетёра» Александра Дюма-отца
Катрин Корде
Иллюстратор ZorroGold Fox
Редактор Наталья Баева
Корректор Вадим Зас-Ухин
© Катрин Корде, 2022
© ZorroGold Fox, иллюстрации, 2022
Пролог. Беглянки
Декабрь, 1629 год
Порывистый сильный ветер трепал ветви вековых деревьев, срывая с них пожухлую листву, вернее что от неё оставалось. Свинцово-серые тучи заволакивали ясное голубое небо, заслоняя негреющее зимнее солнце.
Сквозь лесную чащу, погоняя коня чёрной масти, стрелой нёсся путник с сидящим впереди него ребёнком, закутанный в широкий чёрный плащ, до боли в костяшках пальцев вцепившись в поводья, словно спасаясь бегством от кого-то или чего-то.
Поглядев на их одеяния, можно было предположить, что всадники принадлежат к знати, несмотря на истрёпанный вид их одежд. С двух сторон к седлу были привязаны сумки, служившие вместилищем для того немногого из личного имущества, что у владельцев осталось
Резкий ледяной ветер, пробирающий до самых костей, дул всадникам в лицо, заставляя щуриться от колючей пыли, летящей в глаза. Декабрь первый месяц зимы, обещающей в этом году быть на редкость холодной, не замедлил вступить в свои права.
Брр! Ну и стужа! с обветренных губ взрослого всадника впервые за долгое время сорвалось восклицание, разбудившее задремавшего ребёнка, и недовольно фыркнувший конь словно вторил своему хозяину, а изо рта и ноздрей животного повалил пар.
Скажи, мы ведь уже приехали? послышался тоненький детский голосок и клацанье зубов от холода. Это Берри?
Да, радость моя, ответил старший собеседник ребёнку. Мы в Берри. Здесь люди кардинала не станут нас искать.
Когда мы уже приедем к твоему старому знакомому в замок?
Совсем немного, потерпи, мой котёнок
Но сколько ещё так терпеть? Мне очень холодно, руки и ноги озябли, а ещё страшно усталый голос ребёнка сорвался и дрогнул. Когда приедем уже? Когда? Когда? звучал надрывно один и тот же вопрос, мучительным набатом отдаваясь в ушах старшего наездника.
Всего полчаса езды ты можешь потерпеть? зазвенели в голосе старшего нотки раздражения, но потом, словно желая загладить вину за невольную резкость, он добавил: Всё будет хорошо, скоро мы с тобой будем в тепле и уюте, не унывай
Ребёнок, смутившись, примолк и ещё крепче прижался к своему спутнику. Даже свист и вой ветра был не в силах нарушить повисшего между ними неловкого и тяжёлого молчания
Стемнело. Недолгий зимний день отступил перед сгущающимися сумерками. Тучи, затянувшие небо, из свинцово-серых стали чёрными. Рёву ветра вторили тревожное уханье сов и редкое карканье ворон. По сторонам дороги слышались какие-то завывания, заставляя взрослого всадника сильнее подгонять коня, чтобы скорее выбраться из этого леса, словно зловеще намекающего чужакам, что им здесь явно не рады.
Лишь с наступлением глубокой ночи усталые путники, взрослый человек и закутанное в плащ с ног до головы дитя, оба измученные трудной дорогой как и их конь, выехали к какой-то заброшенной и поросшей мхом хижине на окраине леса. Даже пристройки для хлева там не было, поэтому коня путешественники решили оставить ночевать в хижине, а не на холоде, снаружи. В левом углу комнаты ребёнок приметил некогда заброшенный очаг и развёл огонь с помощью огнива и сухой соломы, забытой кем-то рядом, в котором сейчас горел огонь, заставляя мороз в помещении постепенно отступать.
Юный путник и его старший сопровождающий отвязали сумки от седла, сложив их рядом с кучей старой соломы. Съев три морковки, предложенные ребёнком, конь, довольно фыркнув, и потёршись головой о плечо поднёсшего ему столь вкусное угощение, задремал прямо у сенной кучи, иногда продолжая довольно пофыркивать во сне.
Слава Богу, хоть несколько часов покоя! воскликнул старший всадник облегчённо. Он откинул с головы капюшон плаща, снял берет и взлохматил чёрные волосы, остриженные до ушей. Прямая чёлка, закрывающая брови, неприятно липла к вспотевшему лбу.
Мамочка, подало голос дитя, теперь-то мне можно не называть тебя папой и не делать вид, что я мальчик?
Можно, Жанна, но только наедине. Запомни, на людях я снова твой отец Бертран де Шазей, а ты мой сын Матье.