Здравствуй, девочка. Здравствуй
Я обнял ее за шею, прижался щекой к ее мягкой шерсти, и замер. Игреневая, словно почувствовав всю трепетность момента, тоже стояла не шелохнувшись. Я не верил, что такое может быть, что среди тысяч диких табунов возможно встретить лошадь, которую воспринимал когда-то не иначе, как друга. Не верил. И встретил.
Я вернулся к терпеливо ждавшему Хулигану, отвязал лассо от луки седла и почесал мерина за мокрыми ушами.
Устал, Пожиратель Кактусов? Давай, пожуй травки.
Потом, постепенно сворачивая веревку, вернулся к Рамоне и отвел ее в тенек под деревья. Хулиган направился сюда же и стал пихать меня мордой в спину, требуя заботы и о его персоне. Я вынул из кармана куртки несколько длинных сыромятных ремешков «свиную тетиву», которые ковбои всегда носят с собой: мало ли придется спутывать ноги бычку. Я выбрал два самых крепких ремешка, связал их вместе и стреножил Хулигана. Теперь далеко не удерет. Я снял с него оголовье и расседлал своего помощника. Его спина, как раз под седлом была темно-рыжей, почти коричневой от пота. Я растер его травкой, а он спокойно стоял на месте и только довольно жмурился. Отпустив мерина, я положил вальтрап на солнце, чтобы просох, а сам уселся неподалеку под кустами и принялся жевать кусочки вяленого мяса и аппетитные «медвежьи ушки» Тома. Рамона к этому времени совсем успокоилась, щипала траву и, кажется, больше и не вспоминала о подругах.
Когда вальтрап высох, я аккуратно сложил его и направился к мустангу. Она подняла голову от травы и, не выказывая никаких признаков беспокойства, понюхала протянутое одеяло. Так, это хорошо Рамона никак не реагировала на мои действия даже тогда, когда я просовывал ее уши между ремешками оголовья и затягивал подпруги.
Хулиган стоял в стороне и смотрел на нас. На его коварной морде было написано что-то вроде удивления.
Рамона была подозрительно тихой, и я прекрасно понимал, что она приготовила мне сюрприз. Большим пальцем руки я опустил левое веко лошади на ее глаз, чтобы она не видела меня, и быстро сел в седло.
Существует огромная разница между первой и последующими объездками молодого дичка. В первый раз лошадь просто старается сбросить с себя седло и оголовье, во второй раз она становится умней и осторожней и уже пытается избавиться от самого седока. Рамона же знала, что такое и седло, и всадник. И еще она была умна.
Она разом сорвалась с места и понеслась легкими скачками, словно проверяя держусь ли я у нее на спине так же крепко, как и два года назад. Ей совсем не понравилось то, что за прошедшее время моя посадка если и изменилась, то только к лучшему. Мне уж стало казаться, что все пройдет мирно, как она вдруг «сломалась» надвое. Седло почти вывернулось из-под меня, и я чуть не потерял равновесия. Сильные прыжки пошли и вбок, и вверх. Я не препятствовал лошади и с каждым скачком все больше узнавал свою Рамону. Дикарка в прериях ничуть не стала хуже, даже наоборот.
Сейчас у меня была одна задача: не упускать из виду голову мустанга. Это было важнее всего, потому что потерять в данной ситуации голову, значило скакать с завязанными глазами: ты готовишься к одному толчку, а встречаешь другой. Когда мустанг останавливался, я пользовался случаем и каждый раз заставлял его идти рысью, так что вскоре лошадь почти перестала кидать вверх задними ногами. Она сделала несколько длинных скачков и остановилась, жадно глотая воздух.
Я коснулся правой ногой земли, но левую все еще держал в стремени. Рамона наблюдала за мной, а мне этого только и надо было. Я заставлял ее вспоминать все, уже почти забытые уроки, которым учил раньше. Я постоял так минуты две, а потом снова сел в седло. Раз за разом я садился и спешивался, но она стояла не шелохнувшись.
Умница!
Я похлопал ее по шее и угостил кусочком хлеба из моего обеда. Она осторожно, так, как только она одна и умела, взяла с ладони лакомство. Снова я сел в седло и немного пошагал ее, внимательно прислушиваясь к ее дыханию и радуясь тому, что оно довольно быстро приходит в норму. Я привязал лошадь к кусту, распихал свои пожитки в седельные сумки и накинул на рыжего лассо. Сел верхом и развернул Рамону.
В пылу погони я и не заметил, куда меня занесла судьба. Местность вокруг была совершенно незнакомой, но я решил довериться Хулигану. Уж он-то дорогу домой точно найдет. Он направился строго на запад, а я поглядывал по сторонам, всматриваясь и прислушиваясь. Прерия была пустынна, только где-то на горизонте ветер поднимал небольшие тучки песка. Плавно покачиваясь, я ехал на запад. Ехал ехал ехал