Смогёшь соорудить еще одну, такую же?
Нет, господин, не смогу. Материала у меня не осталось.
Тебе, что же лесов моих мало? князь уже начинал сердиться.
Лесов много, но материала нет. Оно ведь как, заготовку надобно вести глубокой зимой, покуда в дереве сока нет. Январь или лучше февраль, потом желательно просушка.
Коли по-другому, дерево быстро даст трещины и при нагрузке совсем развалится.
Ступай пока, заключил князь.
Федор вернулся к круговерти. Водил лошадей до самой темноты. К ночи, как и положено, распряг их и отвел в конюшню. У забавы встала охрана. К концу дня всегда чувствовалась усталость, но в этот день Федор был на высоте. Горожане в знак благодарности преподнесли разные сладости, и теперь он мчался домой порадовать матушку и братьев. Дома его ждал Дмитрий Михайлович, о чем-то беседовал с матушкой. Увидел Федора, подошел и обнял его.
Ты, парень, только не расстраивайся, но завтра надо круговерть разобрать.
Ужели князь наложил запрет? удивился Федор.
Все по-другому. У его приятеля, польского шляхтича, скоро именины. Досифей решил порадовать его особым зрелищем. Короче к полудню он пришлет две подводы. Успеешь разобрать нашу красавицу?
Успею, ежели Тимоха и Семен помогут, ответил Федор, чуть не плача от досады.
Не расстраивайся, на будущий год поставим новую и еще одну сделаем про запас.
Утром Федор удивил своей новостью всех мастеровых. Каждый успел катнуться, да еще родных порадовал, а тут конец забаве. Больше всех расстроился Тимоха. Молчал, молчал, потом зарыдал будто ребенок. К полудню подоспели две подводы. Лошадьми управляли ражие мужики бандитской наружности. Федор попытался с ними поговорить, но люди князя оказались с большим гонором. Ни один из них не ударил пальцем, пока шла погрузка деталей круговерти. Федор кивнул помощникам и после загрузки, не прощаясь, молча пошли в свою сторону. Мужики на повозках постояли и уехали.
Не хотел бы у князя в мастеровых оказаться, сказал Семен, мне тех двух дней хватило, когда я в раму зеркало вставлял.
Что там не так? спросил Тимоха.
Все там не так! зло ответил Семен.
Мастеровые, по возвращению Федора с помощниками, замучили их своими догадками о причинах княжьего решения. По общему мнению, Досифей просто не хотел, чтобы его людям было хорошо, чтобы они радовались.
Близилось воскресенье, и мастеровые начали выказывать недовольство, дескать отняли последнюю радость. В мастерскую против всех ожиданий вошел воевода. Как обычно поговорил со всеми и обратился к Федору.
Князь курьера прислал, не могут его люди разобраться в сооружении, не знают они что к чему. Велел тебе к нему прибыть. Курьер на повозке уже дожидается на улице.
Куда деваться? Надобно ехать! вздохнул Федор.
Ежели до завтрашнего утра не вернешься, пришлю свою повозку, воевода проявлял сочувствие.
Может я с тобой поеду? предложил Тимоха.
Там одному делать нечего, буркнул древодел.
Князь своим вниманием Федора не удостоил. Через распорядителя велел ехать вместе с поездом на именины к приятелю. Пока идут сборы, Федора отвели в каморку с маленьким окном и соломой в углу. Велено было сидеть и ждать.
За время сидения, показавшимся Федору целой вечностью, он успел проклянуть себя за дурацкую придумку, за желание доставить близким потеху и радость. К ужасному настроению добавлялось чувство хронического голода. Казалось, что никогда не ел досыта и совсем забыл вкус пирогов и топленого молока из печи.
На телеге без бортов Федору отвели место, в которое можно было только-только поместить свою задницу. Сидеть пришлось, свесив ноги. Он попросил охапку соломы, но получил грубый отказ. Поезд насчитывал восемь повозок: две под князем и его близкими, на них были мягкие сиденья и шатры; на остальных ехали слуги и разобранная круговерть. Ехали медленно, но без остановок. К вечеру добрались до постоялого двора. Где ночевал князь со своей родней ни Федор, ни сопровождающие не знали. Всех разместили на сеновале. Тело ныло и сотрясалось, будто повторяя ухабы и неровности на дорогах. Первая мысль была бежать, но тут же пришлось от нее отказаться потому, как он мог подвести матушку и воеводу. Утром Федор додумался набить свой кафтан сеном, связал рукава и зашнуровал перед. Получилась неплохая подстилка.
К концу второго дня выехали на берег озера. Водная гладь отражала небо и волновалась только от всплесков больших рыбин. Посередине озера находился остров, а на нем высокий замок из красного кирпича владение пана Загребы. Красота необыкновенная. Облака и верхушки башен сливались воедино. Узкие оконцы в стеклянных клетках играли с солнцем, пускали на воду зайчики. Кроме красоты от первого взгляда замок внушал страх, желание упасть на колени и молить о пощаде. Во всем угрожающем великолепии не было человеческого и душевного, только строгость и холодность. Федор представил, как их повезут на плотах к острову, но оказалось, что к нему проложен мост. Поехали по нему, но в самом конце остановились. Последней секции не доставало. Тут же показались гребцы на плоту, который и представлял недостающую секцию. Дорога от пристани до ворот замка была выложена камнями. Повозки гулко загрохотали своими деревянными колесами. Проехали ворота и оказались в длинной арке. На выезде Федор увидел вторые ворота. Мудрено придумали строители. Коли враг захочет проникнут во внутрь, пройдут первые ворота, а вторые закроют. На стенах Федор увидел с двух сторон бойницы, варницы и скаты из досок, направленные вниз. Въехали во двор и посередине открылся сам замок, имевший плоский зазубренный верх. Первые две повозки поехали вперед, а их повернули налево, погнали вдоль стены. Остановили и провели через узкую дверь в громадную залу, встроенную в толстую стену. Свет проникал через маленькие оконца, обращенные во двор. Посередине стоял стол и два ряда лавок. По углам разложена солома. Принесли хлеб, сыр и соленую рыбу, вкатили бочку с пивом. Велели есть, пить и спать. Когда стемнело, в узких оконцах появились отсветы костров, потом послышались людские голоса, топот ног, трубная музыка с барабанным боем.