Дом. Такое теплое слово. Мара всегда жила в зданиях но не в доме. Подсознательно Блэквуд ощущался как нечто хорошее, нечто правильное, будто она нашла то единственное место на земле, где и должна быть.
За спиной раздались шаги, и вот уже Нил оказался рядом, осторожно поставил ее картонный шкаф в угол комнаты, а затем, скрестив руки на груди, внимательно оглядел прихожую.
Нужно было нанять кого-нибудь, хоть немного тут все почистить.
По закону я стала хозяйкой только сегодня утром, пожала плечами Мара. Кроме того, какой смысл тратить деньги на то, что можно сделать самой.
Назвать покупку удачной сделкой было безусловным преуменьшением. Мара рассчитывала, что придется потратить все сбережения, но их хватило и на Блэквуд, и еще порядочно осталось. Даже после покупки стройматериалов и черепицы у нее оставалось денег месяца на четыре, если, конечно, обойтись без лишних трат. За четыре месяца уж точно можно найти работу, а в свободное время она как раз сможет обустраивать Блэквуд.
С чего начнем, босс? спросил Нил.
Мара, развернувшись на пятках, окинула взглядом лестницу.
Электричества нет, так что лучше выбрать спальню, пока не стемнело. Чтобы в окно попадал лунный свет.
Отличный план. Что-то на втором этаже может и найдется; там не такой беспорядок, как внизу, и тепло держится дольше. Можешь пойти на разведку, а я пока принесу кое-какие вещи.
Встретимся наверху.
Только на середине лестницы Мара задумалась о последних словах Нила.
Кое-какие вещи? Это он про мою коробку с подарками? Или он привез ужин? Было бы здорово, сегодня вечером нужно что-то особенное, а не просто консервированный тунец.
Коридор на втором этаже тянулся в обе стороны от лестницы, и Мара обнаружила там три пустые комнаты. В первых двух окна были разбиты, зато в третьей только треснули. Мара поднесла руку к стеклу и почувствовала холодное дуновение может, получится прикрыть его какой-нибудь картонкой.
Все другие спальни были с мебелью, но Мара даже думать не хотела, какие насекомые и тараканы могли завестись в старых шкафах и под пришедшими в негодность коврами. Выбранную комнату большой не назовешь, но там по крайней мере было свободно, и паутины под потолком не так много, а на стене вокруг двери остались обои с цветочным узором, хотя и выцветшие, ободранные и потрепанные.
Мара? позвал Нил.
Я здесь!
Он вошел в комнату задом наперед, держа перед собой две коробки, поставленные одна на другую. Те самые, из машины Мара их узнала и нахмурилась.
Ты же сказал, там инструменты с работы.
В некоторых да, с извиняющейся улыбкой признал Нил. Но я захватил и кое-что другое, просто на всякий случай.
На какой случай?
На случай если, к примеру, моей любимой девушке будет не на чем спать. Нил поставил свою ношу в угол. Или не на чем готовить. Он поймал Мару за запястье и притянул к себе. Или ей будет нечем согреться холодной ночью, продолжил он, касаясь легкими поцелуями ее лица.
Мара, смеясь, только жмурилась.
Клянусь, ты как чрезмерно заботливая мамочка. Ты не должен так трястись надо мной.
В самом деле? приподнял бровь Нил. Ты собиралась просто спать на полу?
Мара попыталась вывернуться, но Нил держал крепко.
Конечно же нет. Я собиралась принести один из здешних матрасов и перевернуть.
Ма-а-ара
От неподдельного ужаса в его голосе Мара расхохоталась, а Нил, воспользовавшись тем, что она отвлеклась, прижал ее к груди, отрывая от земли. Мара, запыхавшаяся и счастливая, перестала вырываться.
До встречи с Нилом она ненавидела оказываться в уязвимом положении. Слабость означала страх и позор. Превращала ее в мишень. Это всегда было больно и обидно. Но Нилу удавалось сделать ее совершенно беспомощной так, что ей это нравилось. Объятия всегда были крепкими, но не ограничивали свободу, а слова не ранили. Уязвимость рядом с ним означала безопасность. Так что она обхватила его за шею и позволила себе обмякнуть, пока он обнимал ее и целовал волосы.
Мара, Мара, Мара шептал он. Нежность в его голосе была практически нестерпимой. Я люблю тебя. Люблю так сильно, что Пожалуйста, будь осторожна.
На последних словах Мара распахнула глаза: ей послышался страх, будто еще чуть-чуть, и тщательно сдерживаемая тревога вырвалась бы из-за барьеров самоконтроля. Сперва Нил казался таким жизнерадостным возможно, просто пытался скрыть беспокойство?