Странно, что это за трава! воскликнул Главк. Затем он сорвал травинку и попробовал её. Быстрый, как мысль, он тоже прыгнул в море; и с той поры он теперь вечно блуждает там среди морских водорослей, песка, гальки и затонувших скал; и, хотя у него есть дар предсказания и он может рассказать, что в будущем ждёт каждого из смертных людей, он самтеперь скорбит и сокрушается, потому что не может умереть.
После этого Фемий, видя, что Одиссею надоел его рассказ, взял свою арфу, коснулся ее струн и запел песню о старом Форкисе сыне Моря и Матери-Земли и о его странных дочерях, которые живут в краях, далёких от людских домов.
Затем он слегка коснулся своей арфы и запел сладкую колыбельную песню о Сиренах, прекраснейших из всех дочерей старого Форкиса. У них есть свой дом на заколдованном острове посреди Западного моря; и они сидят на зеленом лугу у берега и вечно поют о пустых удовольствиях, о призраках восторга и тщетных ожиданиях. И горе странствующему человеку, который прислушается к ним! Ибо своими чарующими звуками они заманивают его на верную смерть, и никогда больше он не увидит свою дорогую жену или своих детей, которые долго и тщетно ждут его возвращения домой. Заткни свои уши, о путешественник по морю, и не слушай песни Сирен, поют они так сладко; ибо белые цветы, которые усеивают луг вокруг них, это не маргаритки, а выбеленные кости их жертв.
Тогда Фемий ударил по струнам своей арфы и заиграл такую странную и дикую мелодию, что Одиссей вскочил на ноги и быстро огляделся вокруг, как будто думал увидеть какую-то мрачную и ужасную фигуру, угрожающую ему из сгущающихся теней. Но на этот раз бард запел странную, бурную песню о других дочерях старого Форкиса трех Серых Сестрах Грайях в облике лебедей, у которых только один зуб на всех и один общий глаз, и которые вечно сидят на голой скале у самого дальнего берега Океанского потока. На них никогда не падает луч солнца, и луна никогда не посмотрит на них; но, ужасные и одинокие, они сидят, одетые в свои желтые одежды, и бормочут угрозы и бессмысленные жалобы волнам, которые разбиваются об их скалы.
Недалеко от этих чудовищ когда-то сидели три Горгоны, дочери также старого Форкиса. Они были одеты в крылья, похожие на крылья летучей мыши, и на их лицах был написан ужас. Вместо волос у них были змеиные локоны, а зубы их были подобны свиным клыкам, а руки медным когтям; и ни один смертный никогда не мог посмотреть на них и снова начать дышать. Но однажды в те края пришел молодой герой, Персей богоподобный; и он вырвал глаз трех Серых Сестер Грайев и забросил его далеко в глубины Тритонидского озера; и затемон убил Медузу, самую страшную из Горгон, и унес голову ужаса с собой в Элладу в качестве трофея.
Затем бард выбрал более нежную тему: и, когда он коснулся своей арфы, слушателям показалось, что они слышат тихие вздохи южного ветра, лениво шевелящего листья и цветы; они услышали плеск фонтанов, журчание ручьев и пение маленьких птичек; и их мысли перенеслись в прекрасные сады в далёких тёплых странах. И Фемий пел им о Гесперидах, или девах Запада, которые, как говорят люди, также являются дочерьми древнего Форкиса. Гесперийская земля, в которой они живут, это страна наслаждения, где деревья усыпаны золотыми плодами, а каждый день это сладкий сон радости и покоя. И звонкоголосые Геспериды всегда поют и танцуют при солнечном свете; и их единственная задача охранять золотые яблоки, которые растут там и которые Мать-Земля подарила здешней царице в день ее свадьбы.
Тут Фемиус сделал паузу. Убаюканный тихой музыкой и охваченный усталостью, Одиссей лег на песок и заснул. По знаку барда моряки осторожно подняли его на корабль и, укрыв теплыми шкурами, оставили дремать на всю ночь.
Приключение III. У центра Земли
На следующее утро, еще до восхода солнца, путешественники снова спустили на воду свой корабль и вышли из маленькой гавани в длинный залив Крисса. И Афина Паллада рано послала западный ветер, чтобы помочь им продвинуться вперед в их пути; и они расправили паруса, и вместо того, чтобы дольше держаться берега, они смело вышли на середину залива. Весь день корабль держался своего курса, быстро скользя по волнам, как большая белокрылая птица; и те, кто был на борту, развлекали друг друга песнями и рассказами, как и накануне. Но когда наступил вечер, они были далеко от земли; и капитан сказал, что, поскольку вода была глубокой, а он хорошо знал море, они не станут заходить в порт, а будут плыть прямо всю ночь. И вот, когда солнце зашло, и взошла луна, заливая землю и море своим чистым, мягким светом, Одиссей завернулся в свой теплый плащ и снова улегся отдохнуть на своем ложе из шкур между скамьями гребцов. Но рулевой стоял на своем месте и вел судно по темным волнам; и во время ночных вахт западный ветер наполнял паруса, и темный киль маленькой барки бороздил воды, и Афина Паллада благословляла плавание.