Да уж. Боевая ты женщина, Ирина Викторовна! Не хотел бы я с тобой ссориться.
А вот и не нужно.
Я тебя понял. Слушай, а какие цветы она больше всего любит?
Ааа. Решил сразу с козырей зайти. Тебе сейчас в твоей ситуации это не поможет, но если поладите, то может пригодиться. Ну так знай, ей нравится сирень. Ты-неплохой парень. Попробуй поговорить с ней наедине, подари душистый букет сирени. Если не получится, соверши для неё какой-нибудь подвиг уже на крайний случай. Спаси её там от волков в лесу, например. Или не дай замёрзнуть, если она потеряется где-нибудь. Тогда она не только простит тебя, но но ещё и будет без ума.
Её слова воодушевили меня. Ко мне снова вернулся позитивный настрой. Но что-то в голове не складывалось.
Спасибо, конечно, за совет и всё такое. Но если вы такие подруги и знаете хорошо друг друга, то почему ты не смутилась фактом её сегодняшнего отсутствия? Как то странно это.. Тебе следовало самой первой засуетиться по этому поводу.
Слушай, мы-подруги, но я не её мамка или сестра, чтобы сразу инфаркт ловить, когда её рядом нет. И с чего ты взял, что я не волнуюсь по этому поводу? Я сегодня утром уже опросила ребят. Сказали, что ее никто из наших не видел. Я уверена, что с ней все будет нормально. Может, она просто решила временно побыть наедине с собой. В эти моменты, её лучше не трогать. Вот если её не будет весь день, тогда это будет повод для беспокойств. Но я тебя уверяю, всё будет в порядке. Вожатая сказала, что она ей утром передала, что она не в настроении и хочет побыть одна в библиотеке.
А чего ты сразу мне об этом не сказала?
Да так, проверяла тебя. Хотела узнать серьёзность твоих намерений. Да и заодно, сколько полезных советов ты сейчас получил. Будешь мне ещё должен за такую полезную лекцию.
Ну ты и даёшь. Ну ладно, учту. Пока. Ещё увидимся.
Я вышел из домика и направился к библиотеке. По пути, я заметил лицо корешка Стругацкого-Алёшки. Что он делал возле домика Ирки? Неужели, подслушивал наш разговор? Зайдя внутрь, я никого не обнаружил. Ко мне подошла юная библиотекарша лет двадцати, примерно моего роста.
Чего хотел, пионер? -спросила она безэмоциональным тоном.
Я хотел спросить: сюда сегодня утром не заходила девочка по имени Макото Савамура?
Нет у нас таких. Была только Марина Суворова сегодня утром. Приходила почитать.
Скажите, а у неё не были черные волосы под карэ, зелёные глаза и азиатская внешность?
Да да. Это она и была. Но можешь не утруждаться. Её тут уже нет. Куда пошла-не в курсе.
Ясно. Ну, я тогда пойду.
Выйдя из библиотеки, я направился к домику, где собирались вожатые. Это было их местом для совещаний. Он представлял из себя старое обветшалое здание обвитое изсошхей виноградной лозой, которое не видало ремонт ещё со времён Ленина. Как только я поднялся по крыльцу и собрался постучаться в дверь, она резко распахнулась и ударила мне в нос, от чего я отскочил назад. Из здания выходила Елена Михайловна.
Сергей. Что ты тут делаешь? Ты хотел что-то спросить? Чего это ты за нос держишься? Это я так тебя ударила? Прости, пожалуйста. Я не хотела. Пойдём обработаем тебе его.
Она отвела меня в медпункт, где Авраам Петрович снова заполнял какие-то записи. Интересно, что же он так активно пишет в своей тетрадке? Неужели у нас столько больных детей в лагере и на каждого надо делать записи? Такое ощущение, что он занимается этим всё своё свободное время. Заглянуть бы раз в его каракули, да и узнать об этом. Он закончил писать, закрыл тетрадь и положил её в шкаф.
Ну что, товарищ пионер. Рассказывай! В какую передрягу на сей раз попал?
Да вот подскользнулся, упал. Очнулся-сломан нос.
Можешь не объясняться. Сейчас мы тебя подлатаем.
Он быстро повернулся к стеклянному шкафчику, достав оттуда вату и пластыри. Кровотечение быстро остановилось. Я подошёл к зеркалу, присматриваясь к своим побоям. «Да уж. Что-то мне совсем не везёт в эту смену. То с одним подрался, то с девчонкой поссорился, то теперь по носу получаю от вожатой.»
Елена Михайловна, мне уже лучше. Мы можем с вами поговорить наедине?
Конечно можем. Пошли тогда ко мне в домик.
Спустя несколько минут, мы вошли в домик вожатой, где были разрушены все мои возможные представления о благоустройстве покоев вожатых, как самых примерных и дисциплинированных людей: постель была смята и неубрана, на столе были остатки еды, повсюду лежала неаккуратно сменная одежда и почему-то ещё мужская. Это меня удивило.