Сначала мы пробрались через турникеты, которые при помощи кнопки распахнул для нас дежурный на входе. А потом мы повернули направо и прошли 10 или 15 метров по узкому темному коридору. В самом конце коридора я обнаружил приоткрытую дверь. Как только мы вошли в нее, я понял, что это не кабинет, а какая-то переговорная. Во-первых, помещение было пугающе тесным. А во-вторых, я не увидел там ничего, кроме небольшого стола и расставленных с двух сторон стульев. В комнате не было ни картин, ни цветов, не говоря уже о разных предметах канцелярского быта. Я расположился на стуле и посмотрел на Андрея. Он закрыл дверь и зачем-то вставил в замочную скважину ключ и повернул его вправо два раза. После этого он уселся на другой стул напротив меня.
Ну, приветливо начал Андрей. Ты же знаешь, зачем я предложил тебе встретиться?!
Если честно, не очень.
Хорошо, тогда я сейчас поясню.
Он молча достал из нагрудного кармана рубашки платок, и начал вытирать им вытер им свой лоб. Я решил не ждать, пока Андрей произнесет первое после паузы слово; вместо этого я сказал ему довольно уверенным голосом:
Если честно, мне не совсем приятно такое пристальное внимание со стороны ФСБ. Ведь я ничем не заслужил его, как мне кажется
Конечно, ты ничего плохого не сделал! Андрей добродушно улыбнулся. Мы просто хотим обезопасить тебя, а заодно и Россию. Ты, уверен, слышал про организацию НАТО. И, наверно, ты знаешь, что Эстония входит в ее состав
Ну и что?
А то, что эту организацию, к сожалению, не совсем устраивает политика нашей страны И поэтому есть вероятность, что кто-нибудь попытается получить от тебя информацию
Да какую информацию они могут от меня получить? я чуть прибавил громкости голосу. Андрей молча опустил глаза вниз, лоб его сморщился. Мне показалось, что он вспоминает какую-то особою фразу. Я не ошибся. Через пару секунд он сказал:
Ну согласись, если бы ты всю жизнь проработал продавцом в магазине это одно А так ты несколько лет в Академии Наук проработал ученым! А значит, ты знаешь больше обычного жителя.
Не соглашусь, я ответил. Мои «особые» знания это знания о содержании тяжелых металлов в озерах нашего города. И информацию эту мы вместе с нашей командой публиковали в научных статьях У меня никогда не было доступа ни к какого рода секретности! Вы можете это проверить
Ну вот, на лице Андрея снова появилась улыбка. В который раз убеждаюсь, что люди воспринимают ФСБ, как что-то страшное и сугубо карательное Сейчас же не 30-е годы Мы тебя ни в чем не подозреваем, просто хотелось бы, чтобы ты изредка один раз в три месяца, или даже в полгода, сообщал нам, как у тебя дела и как там у тебя обстановка. Ты, кстати, никому не рассказал о том, что мы с тобой вышли на связь?
В этот момент мне стало по-настоящему страшно; вся моя смелость куда-то исчезла. В голове появилась мысль, что если я сейчас признаюсь ему в том, что все мое окружение в курсе меня либо надолго задержат в здании для вправки мозгов, либо же вовсе лишат права на выезд. Поэтому я соврал.
Нет, произнес я не очень уверенно.
Ну и правильно. Информация эта секретная. И маме, кстати, тоже ничего говорить не нужно . Она переживать начнет, волноваться На пустом месте Ведь причин для переживаний здесь нет.
На какое-то время Андрей замолчал. Я тоже не позволял своим мыслям выйти наружу. Вскоре Андрей возобновил разговор:
А когда ты планируешь возвращаться в Россию?
Не знаю. Скорее всего, через два года летом.
Лето две тысячи двадцать Андрей сделал запись на одном из листов А4. Это было единственное, что он написал. Далее он поднял глаза и, посмотрев на меня, спросил с утверждением: «Ты, наверно, к тому времени и английский хорошо будешь знать!?»
Наверно, я ответил. В этот момент мне захотелось уйти прочь из этого кабинета.
Ладно, сказал наконец Андрей. Думаю, мы на этом закончим.
Я очень обрадовался этим словам. Но через пару секунд я услышал:
Осталась одна формальность, Андрей протянул мне листочек бумаги. Напиши расписку о неразглашении тайны.
Нет, произнес я тихо, не отрывая взгляд от листка.
Ты не бойся! Как я и сказал это всего лишь формальность. Для спокойствия моего начальника, так сказать.
Глубокоинтуитивно я понимал, что ни при каких обстоятельствах я не должен ничего подписывать в стенах этого здания. К тому же, я ни с кем не собирался сотрудничать. Несмотря на то, что внутри меня в достаточной мере присутствовал страх, я снова ответил Андрею отказом.