Но ведь мы все равно будем проводить каждое лето в Вилаверде, как и раньше, правда?
Посмотрим.
«Посмотрим» значит, что не будем, правда?
Скорее всего
Папа!
Я думаю, не будем, Жан, сынок.
Когда мне говорят: «Жан, сынок», я всегда замираю и замолкаю на полуслове. «Жан, сынок» это сигнал тревоги, это значит, хватит, доигрались. Мне еще никогда не доводилось ослушаться этого «Жан, сынок».
И я решил больше не задавать вопросов. Я больше не хотел ответов.
Жан, сынок
В тот день, когда к нам переехали бабушка с дедушкой, нагруженные узлами и чемоданами, меня отправили погостить к Мойсесу, моему школьному приятелю. Мне разрешили остаться у него ночевать, чтобы я не грустил.
Во что будем играть?
Во что хочешь.
И мы построили замок из конструктора Лего размером во всю комнату Мойсеса. Его мама заказала на ужин пиццу, а его папа разрешил нам посмотреть полфильма про супергероев. Все трое так старались меня порадовать, что я совершенно расклеился.
Когда подошло время ложиться спать, мама Мойсеса села в ногах дивана-кровати, который разложили для меня, и пока его папа читал нам сказку, растирала мне ноги.
Жан, сынок, постарайся уснуть, сказала она, поцеловав меня на ночь. И мне стало не по себе.
Заводная ручка
Мне приснилось, что дедушка решил завести старинные часы в столовой. Сначала пальцы старого часовщика двигались неторопливо и осторожно, как обычно. Но понемногу он принялся крутить заводную ручку все быстрее и быстрее и стал разгоняться, подпрыгивать и хрипеть, наращивая скорость. Он отталкивался ногами от пола, и стрелки бешено крутились по циферблату, а в это время за окном то вечерело, то светало, снова и снова, как будто бегом времени и вправду заведуют наши старинные часы в углу столовой.
2. Улицы
Деревья
Гляди-ка, Жан. Мы на улице Уржель[4]. Дедушка останавливается у таблички и указывает на нее. Мы некоторое время стоим и разглядываем ее. Сейчас повернем на улицу Тамарит, видишь?
Дедушка, а на деревья мы больше не будем смотреть?
Ну а как же, будем.
И мы молча идем домой. Я гляжу на деревья и на дедушку, внимание которого полностью поглощено табличками с названиями улиц. Больше он не говорит ни слова.
Тени ветвей переплетаются на асфальте, и дедушка так шаркает ногами, что я начинаю опасаться, как бы одна из этих теней не уцепилась за его подошву и ему не пришлось повсюду таскать ее за собой. Хотя на самом деле тени движутся потому, что ветки колышет ветер, и они раскачиваются в печальном танце, потому что мы на них даже не глядим.
Дойдя до дома, дедушка облегченно вздыхает. Его отражение в зеркале лифта глядит на меня остекленевшими глазами и говорит:
Завтра поглядим на деревья, Жан.
Пять часов
Я выбегаю из класса с мыслями о полднике. С чем, интересно, бабушка сделала бутерброд?
Я во всю прыть мчусь вниз по лестнице и, как в дремучем лесу, пытаюсь найти дедушкино лицо в толпе родителей, бабушек и нянечек. Раньше мне не нужно было его искать, он сам издалека меня видел. Мне непонятно, когда и почему мы поменялись ролями. И я начинаю подозревать, что суть больших перемен мне не ясна, что они состоят из уймы мелочей, за которыми скрывается что-то такое, что изменилось в корне, но что это такое, я до сих пор не знаю.
Пять ноль-ноль. Так, на бегу, можно и нос расквасить, шалопай.
Дедушка ерошит мне волосы и смеется. Я гляжу на него и молчу. Он по глазам понимает, что я проголодался.
Хочешь пополдничать? Тогда чмокни меня.
Я облегченно вздыхаю, бросаюсь ему на шею, и он лезет в карман пальто за бутербродом.
Напрасно я тревожился. Времени пять часов, вот дедушка, вот полдник. Все в порядке.
Когда-то
До того как к нам переехали дедушка с бабушкой, мама и папа по очереди забирали меня из школы. «Ты сможешь сегодня сходить за ребенком? У меня совещание» Они распределяли, кто пойдет меня встречать, с понедельника по пятницу. И когда они за мной заходили, лица у них были такие, как будто они еще и не уходили с работы. А когда я им что-нибудь рассказывал, они начинали меня слушать только на полпути.
А когда Ким меня ударил, я
Тебя ударил Ким? Как это так? Что у вас стряслось?
Я же тебе сказал, на перемене, когда мы играли в футбол, и я был вратарем, а он пытался забить гол, но я кинулся на мяч, и вот тут-то