Олеся с попом видели, как сельчане отбивали табун, но издали внучка никак не могли рассмотреть.
Вслед за сельчанами, отрезая путь разбойникам к лесу и стреляя в них, скакали казаки, которые находились на службе и были расквартированы в селе Привольном. Они беспощадно били разбойников. Увидев казаков, отрезавшим им путь в лес, разбойники бросили скот и поскакали в сторону гор, слегка изменив свой обратный путь.
Поп галопом скакал в поле и у каждого встречного сельчанина спрашивал:
Внучка моего, Матвея, не видали?
Но никто из встречных его не видел.
Петро, внучка моего не видал? спросил поп у молодого парня, который скакал ему на встречу.
Видал, ответил тот.
Живой? с надеждой произнёс поп.
Ранен, мужики перевязывают его, ответил Баев Пётр.
Покажи, где он.
Вон там возле подводы, развернув коня назад, произнёс Пётр и поскакал туда вместе с попом.
Перевязанного Матвея мужики положили на подводу.
Куда его? спросили мужики прискакавшего попа.
Везите ко мне, в отчаянии произнёс поп и полез в подводу.
Мужики с сочувствием смотрели на попа.
Внучок, что же я теперь твоей матери и отцу скажу? Как перед Господом ответ держать буду? склонившись над ним, плакал дед.
А крупные, горькие слёзы капали прямо на щеку Матвея.
Всю дорогу дед не мог оторвать своих глаз от побледневшего лица внука.
По селу уже прошёл слух, что Матвея убили и везут в дом попа. Люди бросали свои домашние дела и шли туда.
Ближайшие соседи выкопали во дворе четыре ямки, вставили в них четыре столбика, сделали навес и поставили под него кровать. Затем накрыли её белой простыней и положили Матвея.
В селе Привольном умирающего человека всегда выносили во двор, чтобы он не опоганил дом. А если случалось, что человек неожиданно умирал в доме, то весь дом считался замертым, и после похорон его заново белили, чистили и стирали все вещи, которые находились в доме.
Но это была не единственная причина, по которой выносили умирающего человека. Люди боялись, что в избе душа умирающего человека наткнётся на предмет, испугается и будет долго биться о стены и потолок. А во дворе она сразу же отойдет на Божий суд.
Сыночек! подбегая к дому попа, кричала безутешная мать Матвея.
Она добежала до кровати и обняла сына, склонившись над его лицом.
Нет! Не верю! Это не правда! Живой он! Живоой! кричала в истерике мать.
Как только земля их держит, сквозь частые всхлипывания произнесла соседка, мать Данила, которая стояла рядом с Олесей.
Все самые религиозные люди села быстро собрались и встали позади попа, готовые к отпеванию Матвея.
Ой, Господии! долетел до Олеси голос попадьи.
Она повернула голову и увидела Сару. Опираясь о стену, из сеней медленно, шаг за шагом, выходила Сара, о которой в горе все позабыли. Узнав о трагическом происшествии с внуком, Сара, забыв о своих больных ногах и опираясь на стул, а затем о печь и стенку, медленно пошла по избе и, пройдя через сени, вышла на крыльцо.
В это время соседка Вера повернула голову, услышав голос Сары, и, увидев её идущую, громко крикнула:
Бабы, гляньте, Сара идёт!
Сара идёт. Сара сама идёт! загудели собравшиеся люди.
Они стали оглядываться и с удивлением смотреть на Сару. Она сразу же закачалась у всех на глазах и упала.
К ней подбежала Олеся и двое молодых мужчин. Они подняли её с пола и уложили на кровать, стоявшую на крыльце. Сара лежала молча и бессмысленно смотрела в потолок.
Во дворе, среди толпы людей, стояла и бабушка Олеси. Она слышала, как кричала мать Матвея, и сказала стоящим впереди неё двум женщинам:
Позвольте мне подойти к Матвею.
У нас к умершему человеку нельзя подходить, ответила одна из них.
Почему? спросила старуха.
Опоганишься, сказала женщина.
Я этого не боюсь, ответила старуха.
Но если ты случайно заденешь, то и нас опоганишь, с возмущением сказала женщина.
Старуха, не слушая ворчание баб, пошла к Матвею.
Позвольте мне осмотреть вашего сына, сказала старуха, обращаясь к матери Матвея.
Как батя скажеть, так и будя, покорно ответила Люба, мать Матвея, и с надеждой взглянула на попа.
Нечего дитя мучить, пусть душа его спокойно к Богу отойдёть, ответил поп, вытирая платочком слёзы.
Последняя искра надежды, которая мелькнула в глазах матери, погасла.
Батя! Батяя! безнадёжно закричала Люба, уронив голову на грудь сына.