— А мы будем рады следовать, — заверил его Лебок, — пока вы не забудете, что вы — наш герцог.
— Я не забуду, — твёрдо обещал Дрив. — Больше никогда.
— Очень хорошо, мой герцог. — Лебок встал и протянул квадратную руку. Когда герцог её принял и тоже встал, маршал крепко сжал плечо Дрива. — Мы будем жить — и мы умрём — как единый народ.
Герцог кивнул и стал спокойно смотреть, как маршал созывает бойцов из укрытий. «Воин до кончиков ногтей», — восхитился он про себя. Дрив вспомнил, что Лебок пришёл служить Дому Дорзена ещё мальчишкой, встав под знамёна Одноглазого Герцога, прадеда Дрива, объединившего доминионы. Конечно, объединение было хилым. Доминионы интриговали друг против друга, постоянно велись партизанские войны, но почти всё время Наместнику удавалось поддерживать подобие порядка, в котором процветала экономика Ирта.
Порядок, завоёванный для Ирта Одноглазым Герцогом, как бы ни был он непрочен, обеспечивал подобие стабильности для народа, который сейчас терроризировали змеедемоны Врэта. Опасность, стоящая перед ними, заключалась в потере любого порядка. Какую надежду может предложить любовь, если сам мир превратится в хаос? Эту мысль осознал Дрив, занимая место во главе Гвардии Сокола.
Лебок глянул на него, ожидая обращения к отряду, но Дрив не мог найти слов. Любая речь казалась ему блестящей побрякушкой перед лицом неумолимой тьмы. И только молчание соответствовало глубине этой тьмы.
Лорд Дрив повёл Гвардию Сокола к дымящимся кальдерам [2] . К рассвету они оказались между конусами пепла, скрытыми серным туманом. Они шли, и Извечная Звезда над головами светила тусклым металлом. Отряд был как стайка мотыльков перед огнем алчущей пустыни.
Никто не спросил, куда ведёт их герцог. Он решил перейти Каф и следовал своей стратегии передвижения по эскерам, дюнам и вулканическим грядам, держась поближе к укрытиям на случай нового появления змеедемонов. Они не появились.
Глазами Чарма Дрив видел троллей. Они таращились с гребней дюн, но не решались приближаться к хорошо вооружённым людям. На горизонте уныло маячили пыльные смерчи.
Вдали появился мираж. От него защемило сердце, потому что стали видны зелёные верхушки деревьев, остроконечные крыши, а на фоне полуденного отражения вязкого болота — дымящаяся гора обломков: перекрученные балки, горячие груды щебня, искорёженные башни и оплывшие от невыносимого жара фасады.
— Арвар Одол, — определил развалины Лебок, и горестный ропот пролетел по отряду. — Свалился в джунгли Илвра. Герцог поглядел в Глаза Чарма и не увидел ничего.
— Как вышло, что мы его видим?
— Атмосферное преломление… — предположил маршал и отхлебнул воды из фляги.
При их приближении мираж растаял. На закате, под нависшими ивами звёзд и влажными лугами зелёных облаков сумерек, они прошли выветренную площадку, где качалось видение. Пыльную поверхность прорезали следы.
— Двое, идущие налегке, — прочёл по следам Лебок. — Женщина и низкорослый мужчина или ребёнок.
— Здесь? — недоверчиво спросил Дрив. Поглядев в Глаза Чарма, он их не увидел.
— Наверное, скрыты, — предположил Лебок.
— Тогда это пэры, — уверенно сказал Дрив, потому что амулеты скрытия были запрещены всем, кроме пэров.
— Пэры или умные воры, знающие, как соорудить плащ скрытия из скальпа или черепа, — возразил маршал. — Мне привести их?
— Нет. Если это пэры, они ответят только мне.
— А если это умные воры? — сдвинул брови маршал.
— Тогда они ответят моему мечу.
Герцог пошёл по следам, ведущим через плоскую пустыню, усеянную чешуйками камня, как битой глиняной посудой. Лебок и Гвардия Сокола глядели вслед, пока он не исчез между выветренными столбами песчаника. Тогда маршал подал сигнал рукой и послал за герцогом троих солдат.