Прямо перед Эриком и Лизой оба поля упирались в реку поменьше. Вчера вечером Эрик уже выведал у тети Анны, что называется она Малой черной рекой. Но горожанам лень, по ее словам, так длинно говорить, поэтому стала у них просто Малой рекой.
Сама рыночная площадь, ратуша и весь остальной Ниен виднелись сейчас за кустами и деревьями по ту ее сторону.
Ну всё, довольно! сказала Лиза, когда Эрик уже принялся показывать, как правильно следует приседать, и попытался нащупать ее коленку под юбкой. Благодарю вас за урок тенниса. Пойдем уже дальше.
Едва они перешли через мост и оказались в городской черте, внимание Эрика привлекло нечто, что он ранее упустил из виду. Тогда, по пути в церковь, он буквально спал на ходу. Хорошо еще, что не свалился с моста в речку. Но урок тенниса окончательно оживил его.
Гляньте, что это там такое? махнул он рукой направо. Столько цветов валяются прямо на земле у кустов. Статуэтки какие-то, свечи горят. Подойдем поближе?
Нет, не надо. Лиза изменилась в голосе. По ее щекам вновь побежали слезы.
И только сейчас Эрик сообразил, что это то самое место, где было обнаружено обезглавленное тело подруги Лизы. Неудивительно, что горожане несут туда цветы, статуэтки ангелов и зажигают свечи. Удивительно только то, что он, тугодум, не мог этого сразу сообразить. И вот, опять довел свою очаровательную подругу до слез.
Прошу прощения. Я не сразу понял.
Некоторое время они шли по улицам города молча. Лиза, по-видимому, направлялась к Неве, на другой конец Ниена. Эрик шел рядом, крутил головой по сторонам и пытался понять, что именно изменилось в городе со вчерашнего вечера Ах да! На перекрестках больше не было солдат. Как и обещал пастор, ровно в полдень все они разошлись по казармам.
Эрик почувствовал, как у него по всему телу побежали мурашки.
Надо было брать с собой в поездку не лютню, а шпагу. Но кто же знал? Шпага так и осталась висеть на стене в его комнате в общежитии. С детства обладая чересчур богатым воображением, Эрик теперь не мог перестать фантазировать, как из-за дерева вдруг показывается свирепый убийца, огромный как скала и почему-то с красными глазами. В каждой руке у него, конечно же, было по сабле. Размахивая ими, он мог отсечь любому голову проще, чем отрезают ножом кусок масла.
Правда, воображение неизбежно рисовало Эрику, как он тут же встает между Лизой и чудовищем. В руке у него огромная дубина (когда бы он успел отломать от ближайшего дерева хотя бы веточку?). Смело направляясь на убийцу, он одним своим решительным видом повергает того в бегство.
А ведь сегодня, прервала, наконец, молчание Лиза, в городе должны были проводиться грандиозные торжества.
Что вы сказали? Эрик не сразу вернулся в реальность.
Вы и не знаете, наверно. Ровно три года назад, 17 июня 1632 года, Густав Адольф даровал нашему поселку городские права и торговые привилегии. Можно сказать, Ниен как город и появился именно тогда. Вы бы видели, какие торжества тут были в первую годовщину! А в прошлом году! И к трехлетию города все уже начали было готовиться, но
Лиза вздохнула и снова замолчала.
А Эрик, услышав имя Густава Адольфа, густо покраснел. Еще вчера и два последних месяца он просыпался каждое утро с мыслью, что в его жилах течет кровь государя. К счастью, Лиза не смотрела сейчас на него и ничего не заметила.
Ну и как? сказал он, чтобы поддержать тему. У вашей семьи дела пошли заметно в гору, когда поселок стал городом? И кстати, чем занимается ваш отец?
Отец погиб при пожаре этой зимой, снова вздохнула она. А Эрик пробормотал какие-то слова соболезнования. Да, сначала отец, теперь вот и лучшая подруга Но до трагедии с отцом дела у нас действительно резко пошли в гору. Он был судовладельцем, мы поселились здесь еще десять лет назад но именно три года назад, благодаря городским торговым привилегиям, он начал зарабатывать на своем корабле всё больше и больше А вы, Эрик? Кто ваш отец?
И за оставшуюся дорогу он успел рассказать ей про гибель родителей под колесами кареты в Выборге, про то, как сестра мамы взяла его к себе в Стокгольм, и про то, как отчиму повезло стать личным врачом барона в Париже
Ранней весной 1626, когда Эрику шел десятый год, некий французский барон и дипломат прибыл в Стокгольм с секретным заданием от кардинала Ришелье. (Как стало ясно позднее: вовлечь Густава Адольфа в войну против Габсбургов). Однако престарелый барон сильно простудился по пути в Швецию. Ведь несмотря на календарный март, там всё еще лежали сугробы. Он добрался до Стокгольма в таком плачевном состоянии, что гарантированно бы умер если бы отчим Эрика не применил всё свое врачебное искусство. Вернувшись практически с того света, барон поинтересовался: сколько талеров в год зарабатывает такой искусный медик? И, получив ответ, заявил, что будет платить втрое больше, если тот согласится стать его личным врачом в Париже. Долго упрашивать не пришлось. И уже спустя месяц, когда барон завершил все свои дела в Стокгольме, семья отправилась вместе с ним в теплую и солнечную Францию И вот, год назад барона не стало, и всё семейство было вынуждено вернуться обратно.