«Тут стрелять не будем! разъяснил нам свою задумку Вася. На зависании загоним мишку вверх по склону и застрелим на лайде, потому как даже если и завалим его здесь, то сесть негде».
Надо сказать, что в этих районах Эвенкии горы достигают километровой высоты и имеют крутые, заросшие тайгой склоны и совершенно плоские, словно срезанные продуваемыми всеми ветрами вершины. Вот почему на них не растут деревья. Правда, там всегда есть хорошая густая трава, а вокруг маленьких озер растет кустарник. Таким образом, эвенкийские лайды выглядят так, будто бы на них перенесли с Таймыра небольшой клочок северной тундры. Их плоские вершины достигают примерно километровой высоты и имеют трехсотметровую ширину. Летом, во время разгула таежных кровососов и гнуса, на лайдах отстаиваются олени и лоси, потому что там всегда прохладно и дует ветер, выдувающий весь беспокоящий гнус.
Вертолет Ми-4 без груза обладает отличной маневренностью, поэтому в этот раз наши пилоты были просто уверены в том, что смогут взять мишку на вершине. Вот только косолапый спутал нам все планы. Когда мы зависли над ним, он со скоростью скаковой лошади пронесся вверх по крутому склону и, опередив нас, выскочил на лайду, которую стремительно пересек, после чего скрылся среди деревьев противоположного косогора.
Бедный мишка! Как только у него сердце не разорвалось от страха, когда за ним вдруг погналась огромная и шумная железная стрекоза?
Ары-Мас и Таймырский заповедник
В конце декабря 1972 г. мы планомерно проводили разбивку профилей, в ходе чего постепенно подошли к реке Новой, через которую и переправились с целью выйти на старый сейсмический зонд, как того требовало техническое задание. Перед форсированием реки нам попался хилый лиственный лесок, деревья в котором росли довольно редко, а их вершины едва достигали пяти метров в высоту при толщине стволов не более чем в десять сантиметров. Для того чтобы пройти на вездеходах сквозь этот чахлый лесок, нам даже просека не понадобилась. Только потом я узнал, что этот мелкий лес в урочище Ары-Мас является самым северным в мире.
В конце февраля 1973 г. меня вызвали в Дудинку, где, даже не дав зайти домой, сразу доставили в контору. По прибытии я постучал в дверь главного геолога ТГЭ Дмитрия Борисовича Тальвирского черноволосого еврея, крупного и статного мужика, к которому я относился с большим уважением. Наши мужики поговаривали между собой, что во времена Великой Отечественной войны он был полковым разведчиком и не раз брал в плен германского языка. В начале осени, еще перед началом полевого сезона, Тальвирский одолжил мне пятизарядную «Тозовку», а к настоящему моменту, успешно защитив диссертацию, стал доктором минералогических наук.
«Привет, Тарасов! главный геолог сразу от двери взял быка за рога. И как прикажешь с тобой поступить? Сразу отправить в тюрьму или все-таки сначала поговорим?» Пребывая в полнейшем недоумении по поводу такой неласковой встречи, я ответил: «За что же, Дмитрий Борисович?», на что Тальвирский строго поведал: «За то, что ты пробил просеку в самом северном в мире лесу! В журнале Вокруг света вышла большая разгромная статья о том, что некие безответственные люди уничтожили порядочный кусок этого леса». После этого Дмитрий Борисович замолк и выжидающе поглядел на меня, в то время как мне действительно стало страшно.
«Я работал согласно условиям технического задания, в котором четко прописано, на какой сейсмический зонд и где именно нужно выходить профилем. В задании приводятся точные координаты этого зонда и направление», ответил я, раскрывая свой портфель и доставая оттуда техническое задание с картой, на которой простым карандашом были проставлены отметки о местоположении и направлении профиля.
Изучив мои бумаги, главный геолог спросил: «А кто подписал техническое задание?», на что я ответил: «Вы, Дмитрий Борисович, а также Нина Котт». После этих моих слов Тальвирский громко захохотал: «Хитер, жук! Ну а теперь давай спокойно сядем вдвоем и вместе придумаем, как нам с тобой отвести от экспедиции обвинение в вандализме».
Разложив на рабочем столе карту и техническое задание, я показал карандашную нитку нанесенного профиля и сказал: «Дмитрий Борисович, посмотрите! Профиль на карте проходит в двух миллиметрах от закрашенного зеленым цветом урочища Ары-Мас. Это карта километрового масштаба, а значит, на местности профиль проходит в двухстах метрах от него».