Меня их дела не касаются, отмахнулся Шарп, но мысль о том, что у Слингсби будет лошадь, уже засела занозой. Лошадь хотел бы того Шарп или нет в немалой степени символ положения. Вот же чертов Слингсби, думал он, с тоской всматриваясь в далекие холмы, над которыми повисло опускающееся солнце. Ладно, пора домой.
Есть, сэр, отозвался Харпер.
Сержант прекрасно понимал, отчего мистер Шарп в таком скверном настроении, но сказать этого не мог. Офицеры, они ведь вроде как братья по оружию, а не кровные враги.
В обратный путь выступили уже на закате. За спиной остался белый курящийся холм. Впереди армия, а за ней французы.
Которые вернулись в Португалию.
Мисс Сара Фрай, которой никогда не нравилась ее фамилия, постучала по столу.
По-английски. Говорите по-английски, потребовала она.
Томаш и Мария, соответственно восьми и семи лет, пусть и не выразили радости по этому случаю, все же послушно перешли с родного португальского на английский.
«У Роберта есть обруч, прочитал Томаш. Обруч красный».
Когда придут французы? спросила Мария.
Французы не придут, отрезала Сара, потому что их остановит лорд Веллингтон. Какого цвета обруч, Мария?
Rouge, ответила по-французски Мария. Если французы не придут, то зачем же мы грузим вещи на подводы?
Мы говорим на французском по вторникам и четвергам, напомнила Сара, а сегодня у нас что?
Среда, ответил Томаш.
Продолжай, сказала Сара, выглядывая из окна во двор, где слуги грузили на подводы мебель.
Французы приближались, и всем было приказано покинуть Коимбру и отправиться на юг, в сторону Лиссабона. Некоторые утверждали, что разговоры о продвижении французов всего лишь слухи, и отказывались уезжать, другие уже уехали. Сара не знала, чему верить, но с удивлением обнаружила, что в глубине души радуется переменам. Третий месяц работала она гувернанткой в доме Феррейры и теперь рассчитывала, что французское вторжение даст предлог отказаться от места, согласие занять которое было ошибкой с ее стороны. Раздумывая о неясном будущем, молодая женщина опомнилась только тогда, когда захихикала Мария. Томаш прочитал, что осел синий, что было уж совершенной чушью, а мисс Сара Фрай не собиралась мириться с такими вольностями. Она призвала озорника к порядку, постучав его по макушке костяшками пальцев:
Так какого цвета осел?
Коричневый, ответил Томаш.
Коричневый, согласилась Сара и легонько тюкнула его еще разок. А ты какой?
Тупой, отозвался мальчишка и шепотом добавил: Cadela.
Слово было ругательное, означало «дрянь», и Томаш произнес его достаточно громко, чтобы заработать наказание построже.
Не люблю, когда ругаются, сердито сказала Сара. И не потерплю грубости. А если не будешь вести себя вежливо, попрошу, чтобы твой отец сам тебя наказал.
Предупреждение подействовало, дети моментально притихли, и в классе воцарилась гнетущая, унылая атмосфера. Томаш кое-как добрался до следующей страницы. Детей в португальских семьях учили английскому и французскому, полагая, что, когда они вырастут, этого будет достаточно, чтобы считаться аристократией. Сару удивляло, что они не занимаются испанским, но, когда она однажды предложила майору включить в программу и этот язык, он едва не взорвался от возмущения. Испанцы, заявил Феррейра, отродье козлов и обезьян, и его дети никогда не осквернят себя мерзкой речью дикарей. Вот почему Томаш и Мария учили только английский и французский, а их гувернанткой была двадцатидвухлетняя англичанка, голубоглазая и светловолосая, которую в настоящее время сильно беспокоило ее будущее.
Отец ее умер, когда дочери исполнилось десять, мать отошла в мир иной год спустя, и Сара росла в доме дяди, который неохотно оплачивал ее учебу, но отказал в каком-либо приданом по достижении племянницей восемнадцати лет. Не имея возможности выйти на брачный рынок, она поступила воспитательницей в семью английского дипломата, отправлявшегося в Лиссабон. Там Сара и познакомилась с женой майора Феррейры, предложившей удвоить плату, если она согласится заняться ее двумя детьми.
Я хочу, чтобы вы вышколили их, сказала Беатрис Феррейра.
Так Сара и оказалась в Коимбре.
Томаш и Мария читали по очереди; в гостиной тяжело тикали часы.
«Конь ворной», прочитала Мария.
Вороной, поправила девочку Сара.