Тристан почувствовал, что едва может шевелить ногами, голова гудела от непрекращающегося гула. Он попытался прогнать его прочь, заставить сознание проясниться.
Вокруг него лежали погибшие и умирающие солдаты, простые граждане Роланда и Сорболда, дети и старики, мужчины и женщины. Кто-то стонал, другие смолкли навеки; их кровь окрасила снег, обожженные тела чернели на истоптанном снегу. Тристан закашлялся, пытаясь избавиться от привкуса гари, и вдруг обнаружил, что вдохнул кровь какого-то несчастного и она заполнила его рот. Внутри у него все сжалось, он упал на колени, и его начало отчаянно рвать.
Стивен схватил его за руку и с силой заставил встать на ноги.
— Идем, Тристан! Идем!
У них за спиной вспыхнул стог сена, оранжевое пламя принялось пожирать сухую траву. Волна жара окатила лорда Роланда, и он неожиданно почувствовал прилив сил. Стивен продолжал тащить его к воротам. Словно издалека до него доносилось ровное, дружное пение тетивы луков; он увидел, что чуть впереди Гэвин ведет измученного Ллаурона. Последние из призванных на поле боя крестьян, защищавших отход остальных, уже успевших скрыться в замке, спешили спрятаться за воротами. Тристан почувствовал, как его переполняет любовь к ним. «Какие замечательные люди, — подумал он, в то время как Стивен тащил его мимо разрушенной баррикады, совсем недавно служившей помостом для аристократов, пришедших посмотреть состязания саночников. — Мой народ».
Перед ним выросли ворота в частично разрушенной, но все же выстоявшей стене. Тристан закрыл глаза и высвободил руку.
— Отпусти меня, — спокойно сказал он. — Я могу идти.
Оказавшись за стенами, Стивен быстро направился к толпе.
— Уходите отсюда! — крикнул он. — Отойдите от стены!
Стараясь не обращать внимания на страшный шум — стоны раненых, крики радости, когда члены семей находили друг друга, отчаянные голоса родителей, ищущих своих детей, приказы командиров различных подразделений, скрип закрывающихся ворот, — он быстро оглядел бастионы, забравшись на стену рядом со сторожевой башней, разрушенной выстрелом из катапульты.
Остатки сорболдской колонны, пережившей нападение волков и непогоды, упорно шагали, ползли, ковыляли вперед, один за другим, не обращая внимания на дождь стрел, которые посылали в них лучники с бастиона. Стивена передернуло, когда он увидел их пустые глаза, упрямо двигающиеся к цели тела. От огромной армии атакующего неприятеля осталось всего несколько дюжин солдат, кавалерия пала под ударами лучников, лошади, лишившиеся всадников, неуверенно топтались на залитом кровью поле боя.
Хранитель Стены пробрался к Стивену и, молча глядя на поле за стеной, встал рядом.
Прошло несколько минут, прежде чем Стивен попытался что-то сказать. Горло у него пересохло, и собственный голос показался испуганным и каким-то слишком тонким. Тогда он откашлялся и предпринял новую попытку:
— Прикажите половине ваших людей заняться теми, кто остался за воротами. Пускай им опустят пики… все, что угодно, и втащат сюда.
— Почему они не отступают? — удивленно спросил Хранитель Стены. — Они же идут прямо под стрелы.
Стивена снова передернуло, и он постарался прогнать мрачные воспоминания.
— Боюсь, они не остановятся, пока хотя бы один из них остается в живых. Прикажите лучникам стрелять по катапультам. Я отправлю командира третьего отряда с приказом взять живых в плен. Пусть лучники стреляют так, чтобы ранить. Нам нужно схватить и допросить кого-нибудь из сорболдцев, чтобы понять, что все это значит.
Хранитель Стены кивнул и поспешил выполнить приказ. Стивен снова остался в одиночестве, глядя на последствия кровавой бойни, в которую превратился праздник зимнего солнцестояния.