— Сколько еще ночей мне суждено провести в странствиях? Когда же все закончится? И закончится ли вообще?»
Девять детей ф’дора и еще один, который должен родиться через восемь недель к югу от Тириана. Им удалось найти двоих. «Неужели мы не успеем разыскать всех?» Рапсодия попыталась прогнать панику, которая прокралась в сердце и грозила отнять у нее надежду. Она знала, что Элендра уже три дня ждет их на границе Кандерра, чтобы забрать детей, найденных ими в Яриме, но от этого ей почему-то не становилось легче.
Рапсодия услышала тихий стон и подняла голову. Арик устроился рядом с лошадьми, в стороне от взрослых и Винкейна, которому она дала настойку из трав, чтобы он не доставлял им неприятностей ночью. Рапсодия подошла к малышу и посмотрела на гноящуюся рану у него на ноге. Она тихонько пропела мелодию, чтобы облегчить страдания мальчика, а потом вернулась на свое место рядом с Акмедом.
Король фирболгов сидел, повернувшись лицом в сторону запада, и задумчиво смотрел вдаль. Рапсодия ждала, когда он заговорит, и не нарушала молчания.
— Мы не успеем на карнавал, да и в Сорболд тоже, до рождения последнего ребенка, — сказал он, когда солнце скрылось за горизонтом.
Рапсодия тяжело вздохнула. Акмед произнес вслух то, о чем она думала и сама. Самый старший из детей Ракшаса был уже достаточно взрослым человеком, он стал гладиатором и выступал на аренах в Сорболде, а точнее, в северо-западном городе-государстве Джакар. Акмед с самого начала возражал против желания Рапсодии его спасти, однако она твердо стояла на своем, и в конце концов он согласился, но при условии, что у них будет на это время. Если бы им не пришлось возвращаться на север, они могли бы найти Константина (так звали гладиатора) на карнавале в Наварне. Теперь же к тому моменту, когда они туда доберутся, праздник уже закончится и Константин вернется в Сорболд. Получалось, что за спасение жизней детей-рабов Константин заплатит вечным проклятием.
— Ребенок должен появиться на свет в лиринских полях к югу от Тириана, — тихо проговорила она, тоже глядя на закатное небо. — Это не так далеко от Сорболда, и мы можем отправиться туда уже после того, как Элендра заберет у нас малыша.
— Нет. — Акмед бросил в костер пучок сухой травы. — Слишком рискованно. Если меня поймают в Сорболде при попытке украсть гладиатора — а они там считаются огромной ценностью, — это может привести к войне. Я устал тебе повторять, что мы предприняли наши поиски затем, чтобы получить кровь демона, а не для того, чтобы спасать души детей.
— Возможно, ты — да. — Рапсодия пристально посмотрела в глаза Акмеду. — Какая ирония, — с горечью в голосе продолжала она, — выходит, мы ничем не отличаемся от Ракшаса, который убивал детей в Доме Памяти. Получается, что кровь — это средство достижения цели, не важно, какие у тебя намерения, благородные или нет.
— Важен результат, Рапсодия.
— Я пойду в Сорболд, — заявила Певица и снова посмотрела на темнеющий горизонт. — Я ценю все, что ты сделал и еще сделаешь, но я его не брошу. Я прекрасно понимаю, у тебя есть обязательства перед своим народом. Но я попытаюсь его спасти, даже если мне придется пойти в Сорболд в одиночку.
— Не советую, — тяжело вздохнув, проговорил Акмед.
— Можно попросить помощи у Ллаурона.
— Тем более не советую.
— Ты не оставляешь мне выбора, — пожала плечами Рапсодия и взглянула на небо, надеясь увидеть первые звезды и приступить к вечерней молитве.
— Забудь о нем. Когда все закончится, я его найду и избавлю от страданий. Ты же знаешь, дракианское происхождение не позволит мне оставить в живых существо с кровью демона.
— Ты готов отправить его в Подземные Палаты. — Они уже много раз спорили на эту тему и повторяли одни и те же доводы.