Мы двинулись на тот берег. Вообще плавать туда не разрешалось. Вернее, разговоров об этом как-то никогда и не было, но, анализируя уровень возможных запретов и ограничений, можно было сделать такой вывод. И мы решили не уточнять, а действовать.
Витька так же сидел на веслах и балабонил[24]. Рот у него не закрывался.
Вы слышали, как Вовчик, бабы-Катин внук, ну из Москвы который, он около балки еще живет, раков ловил? Умора! Услышал он как-то о том, что когда раков ловишь руками, то их удобно в реке, чтоб не упустить, в трусы прятать. На берег с каждым раком не набегаешься, с ведром неудобно: переворачивается, можно всю добычу потерять. Сетка руки занимает, а на шею ее не наденешь: мешает обзору. Самое лучшее дело семейные трусы. Натягиваешь их поверх плавок и лезешь в камыш или по норам. Как поймал рака, так его в семейники и закручиваешь, с внешней стороны подворачивая ткань. Этому дурачку-то Вовке в Москве не рассказали, как надо. Полез в плавках в камыш и орет оттуда как ненормальный. Поймал двух раков и засунул их себе! Ну дебил! Ладно б еще под резинку закрутил их. Нет же! И они ему, эти раки, там, в плавках, устроили инквизицию. Так еще б раки были как раки мелочовка!
Девчонки смеялись, и я тоже.
А вообще он странный парень Как двадцать градусов на термометре покажет так он уже от жары с ума сходит. Как-то он приезжал в мае, места себе не мог найти запарился. Мы все ходим с длинным рукавом, а этот расплавился весь. Ну, в принципе, у них в Москве все почти такие. Я с мамой как-то осенью ездил. Пятнадцать градусов на улице, холодрыга, а народ в шортах ходит, жарко ему. Это все потому, что они нашей жары не видывали. Жарко это когда задницей на лавочку невозможно сесть, потому что сожжешь ее в угли. И садиться нужно на такую лавочку уметь. Не сразу, а присесть, пока чуть припечет, потом на руках приподняться, подождать чуток, опять присесть. Раза три-четыре так сделаешь уже терпимо горячо, можно и пятую точку свою мостить. Вот это класс! Вот это жара! Настоящая!
Я слушал Витьку и смотрел мимо него на Наташу. Она хихикала над его шутками и оглядывала речную ширь. Когда наши взгляды встречались, она неловко смущалась.
Витька хороший рассказчик. Уж и не знаю, как бы я жил без него в деревне. Мы с ним дружили уже столько лет, что и не помню, когда познакомились. Наверное, в детстве. А подружились после одного дурацкого случая. На улице, недалеко от дома моей бабушки с дедом, была водяная колонка старая такая, с рычагом на носике. Надавишь на него вода течет. И я туда пришел попить. Ну не только. Там вообще было интересно. Рычажок этот, видать, уже барахлил, и вода там всегда бежала тоненькой струйкой, образовывая небольшое болотце с головастиками, зеленой водоросляной тиной, канальчиками, где собирались стаями осы. Короче говоря, классно. Приплелся я к этой колонке и играл там. А потом появился Витька, который решил меня прогнать, потому что считал колонку своей. Мне было лет пять. Он что-то орал, говорил, чтоб я убирался с его места, и так далее. А я был против. Тогда он ничего не нашел лучше, как набрать репяхов[25] и кидать их. По одному они летали плохо, поэтому он их начал срывать целыми гроздьями и целиться в меня. Но не попадал. А я стоял на месте и держался около колонки. И чтоб его подзадорить, кричал:
Косой! Не попадаешь! Косой!
Мои слова на Витьку действовали озлобляюще, и он в ярости рвал еще больше репяхов, подбирался ближе, пока мы не подрались чуток.
Нас разнимали наши мамы. А Витька своей объяснял: «Он меня косым обзывал!»
Кто же знал, что у него на самом деле глаза косые? Правда, говорил он это тоже смешно: «У меня небольшое сокоглазие». Вот так мы с этим сокоглазым и подружились.
Мы поплыли от мостика вдоль камышей, возвращаясь к тому месту, откуда начали свой путь с Витькой. Здесь, на развороте, речку переплывать было интереснее всего: она открывалась во всей своей шири. Виден был не только наш край, но еще и тот, который прятался за поворотом.
Наташа ехала лицом к нам, и мне несложно было поглядывать на нее. Обзору мешал Витька со своими веслами, ну да ладно. И еще Катька занимала много места на лавочке. Она постоянно вертелась и юморила. Они с Витькой были как та радиопрограмма, с помощью которой нас с Анькой бабушка будила, разве что песен не пели.
О! Арбузик! заверещала Катька, увидев полосатый шар, спрятанный под сиденьем лодки, где мы с ней располагались. Давайте его заточим!