Почти незаметная в сумерках, воодушевленная магией, которая все еще гудит в моих жилах, я стою в нерешительности. Потом резко протягиваю руку и провожу пальцами по дыре в навесе над витриной булочной.
Может быть, завтра, если мой план потерпит крах и Ева уедет навсегда, я вернусь обратно и увижу тот момент, когда Матиес обнаружит, что его навес стал целым.
Он все еще срастается, когда я крепче прижимаю к себе плащ Хелены и бегу прочь.
Гостиница «Виндмелле Кро» стоит на окраине города, стены выкрашены в белый и оливковый цвета, а крыша покрыта соломой. Из трубы второго домика в небо вырываются клубы дыма, густые и белые, как взбитые сливки. В воздухе пахнет грушами с корицей и горящими листьями.
Я коротко стучу в дверь.
Кто там? спрашивает голос изнутри домика.
Это Марит Ольсен, откашлявшись, отвечаю я. Я принесла ваш плащ.
Как только Хелена Вестергард открывает дверь, я протягиваю ей плащ. За ее спиной я вижу Еву: на ней уже новое алое платье с розовыми атласными лентами и черные ботинки, блестящие, точно масло. У ее ног стоит открытый новенький сундук, и я замечаю, как сверкает внутри него золотистый бисер танцевального наряда.
Я отвожу взгляд, чувствуя постыдный укол зависти и гадая, каково это наконец-то быть выбранной спустя столько лет бесплодных желаний?
Хелена берет у меня плащ и осматривает его. Лицо ее ничего не выражает.
Ты работаешь в портновской мастерской? спрашивает она наконец. Я киваю, и она жестом приглашает меня войти в комнату, где над головой виднеются открытые потолочные балки, а две постели с соломенными матрасами застелены стегаными одеялами.
Марит хорошо справилась, правда? спрашивает Ева. В очаге потрескивает огонь, и на шее у нее блестит медальон с молотом и киркой. Ее взгляд мечется между мной и Хеленой: между прошлым и будущим. Я отчаянно стараюсь запомнить темные веснушки, родинку чуть ниже уха, то, как ее волосы ложатся мягкими завитками вдоль висков
Да, Ева, отвечает Хелена и проводит пальцами по завиткам вышивки. Великолепная работа.
Я впервые заставляю себя взглянуть на нее по-настоящему, пока она развязывает маленький кошелек, вышитый цветами. У нее ярко-карие глаза цвета темного меда, умный взгляд, густые ресницы, высокие скулы, а запястья тонкие и нежные, словно яичная скорлупа. Я опускаю взгляд на собственные ногти: короткие, зазубренные, обкусанные для удобства.
Сколько ты хочешь за свой труд? спрашивает Хелена.
На самом деле, я хотела бы попросить в уплату кое-что другое.
Хелена выгибает четко очерченные брови и с интересом смотрит на меня. Ева все еще стоит позади нас, явно прислушиваясь.
Чтобы вы порекомендовали меня какому-нибудь портному в Копенгагене, продолжаю я. На основании проделанной для вас работы.
Я смотрю на нее, покусывая нижнюю губу. Просьба об услуге от одной сироты из «Мельницы» к другой.
Конечно же, рекомендация Хелены многого стоит в Копенгагене. Конечно же, у нее есть знакомый портной, который с радостью пожелает ей угодить. И у меня по-прежнему будет шанс иногда видеться с Евой, когда они будут приезжать в мастерскую. Это моя последняя и самая сильная надежда.
Это ведь ты сшила Еве платье для танца? интересуется Хелена, изучая меня. Тебе часто приходится шить такие?
Иногда, лгу я.
Хелена перебирает толстую пачку ригсдалеров.
Это интересная просьба, задумчиво тянет она. Но я хочу сделать тебе встречное предложение. Я ищу талантливую и умелую портниху, чтобы она шила одежду мне. А теперь еще и Еве.
Горящие дрова в очаге издают громкий треск.
Быть может, ты захочешь поехать и работать у меня? спрашивает Хелена. Воздух в комнате мгновенно становится густым. Я вижу, что твоя работа над моим плащом исключительно хороша. Как по быстроте, так и по качеству, продолжает она, глядя на плащ. Я буду хорошо платить тебе, предоставлю кров и стол. Однако настаиваю на том, чтобы твоя работа и впредь соответствовала столь же высоким меркам.
Ее глаза, обращенные на меня, многозначительно сверкают, и по моей спине пробегает дрожь.
Она знает. Знает о магии.
Конечно, она так и сделает! восклицает Ева, вскакивая на ноги и делая шаг ко мне. Марит, ты можешь поехать с нами.
Мое сердце учащенно бьется. Я могу поехать с ними. Могу быть с Евой. Это все, чего я когда-либо желала. Но это значит заключить сделку с тем самым семейством, которое отняло у меня отца, и делать то единственное, что он запрещал мне делать.