Магически утяжеленным кулачком, разумеется, – неужели вы думали, что девушка дерется с одним… двумя… тремя-я-я-я! – бугаями «вживую»?
Желтая обездвиживающая «звездочка» правому, зеленая дезориентирующая – левому, а вот средний… Выписывая мечом восьмерки, он зачем-то упорно гнал меня назад, заставляя отступать, отступать, отступать…
– Иньярра! Сзади!
Не отвлекай, и без тебя тошно! Чуть повыше поясницы кольнули острые края стального, пошатнувшегося парапета… Отступать…
– Йыр кворро-о-о-о-ов!
«Последнее в жизни слово вышло некрасивым», – мрачно отметила я, недоуменно приземлившись на четыре лапы.
Вокруг все выцвело в черно-белые тона безо всякого намека на пестрые краски. Стало… другим… глубоким, без внешней шелухи…
Что-то постоянно цепляло позади землю, и, раздраженно обернувшись, я с крайним удивлением обнаружила… хвост.
– Иньярра? Ты где? Ты цела? – Вальг, вырубивший одним ударом последнего противника, по пояс перегнулся через парапет, силясь разглядеть ожидаемое мокрое пятно на земле.
– Мя-а-а-а-а-а-ау…
Ну а что еще я могла ему сказать?
– Что ж, попытка опросить свидетелей успехом не увенчалась, – иронично рассуждал Вальг, сидя на моей кровати и время от времени прикладываясь к чашке с моим чернасом. – Еще какие-нибудь предложения, что делать дальше, будут?
Я сидела на кровати в Мунином беленьком платье в цветочек и тоскливо поглядывала на стоявшие возле двери туфли без каблука на два размера меньше, чем надо. Одежда во время моего падения-превращения не преминула куда-то деться и не спешила появляться, как только я с десятой попытки приняла-таки обычный человеческий облик и ведьминское – то бишь на редкость злобное – настроение.
– Будут. Собираться и ехать домой.
– Здравая мысль, – с улыбкой согласился он. – Но кто-то ведьмоподобный пару дней назад с пеной у рта убеждал меня, что мы обязаны докопаться до причин смерти барона.
– Кто-то ведьмоподобный до этих самых причин благополучно и докопался, пока некоторые особо умные и не в меру смелые принимали неравный бой на открытой площадке для полетов, – недовольно буркнула я.
На меня посмотрели… Надеюсь, с удивлением, а не издевкой.
– Серьезно?
Ответить мне не дал деликатный дверной стук.
– Войдите!
Таруф, к счастью, в отличие от некоторых особо одаренных чародеев, понимал простые слова с первого раза.
– Приветствую вас, риль! О, вижу, мои ингредиенты вам пригодились?
– Да, спасибо, – приветливо улыбнулась я. – Успокаиваю нервы после внеплановых полетов в места не столь отдаленные. Вам налить?
– Нет, спасибо, оно горькое. Я пришел, потому что хотел поговорить о веточке, оставленной вами на крыльце, но… – тут он пару раз перевел взгляд с меня на Вальга, – может быть, я не вовремя?
– Нет-нет, как раз вовремя, – торопливо заверила я. – Познакомьтесь: местный знахарь Таруф – рильт Вальг. Значит, вы, Таруф, чувствуете, если растение отравлено?
– Да, конечно, – признал Слышащий. – И… я просто поражен: ведь это – смородина…
– Слава Хранящим, – вздохнула я. – Это значительно упрощает дело.
Тут Вальгу надоело сидеть в качестве молчаливого украшения комнаты, и он разразился гневной тирадой:
– Слушайте, может, кто-нибудь прояснит мне ситуацию? Что такое важное я успел упустить за сегодняшнее утро?
Почему, интересно, он спрашивает «кого-нибудь», а обвиняющий взгляд достается именно мне? За особые заслуги перед отечеством?
Вдох – выдох… Не давая себе разозлиться, я старательно вспомнила полное имя короля эльфов [10] и спокойным голосом горгоны Медузы принялась объяснять:
– Сегодня утром я была в Лесу.