Следующим в руки попал документ, составленный коллегами из соседней губернии. Там ищут некоего Ивана Трубку, список обвинений более чем впечатляющий: бандитизм, убийства
Вот же мразота!
К письму приложен довольно тусклый фотоснимок. Судя по надписям с обилием «ятей» на обратной стороне информация из чудом сохранившихся архивов ещё царских времён.
Почему чудом сохранившихся? Да по той простой причине, что ещё при Временном правительстве был нанесён серьёзнейший урон органам внутренних дел. Кто-то хорошо заметал следы, убирая все улики.
Потом, правда, пытались перевести стрелки на большевиков. Дескать, рушили мир до основания, боялись, что выяснится, кто из них оказался «сексотом» у царской охранки, а то и вовсе занимался криминалом.
У советской, как и у любой другой власти, косяков, конечно, хватало, но архивы начали разорять гораздо раньше.
Не стоит удивляться глубине моих познаний на сей счёт: об этом не раз рассказывали на экскурсиях в музеях органов МВД.
К фотоснимку ещё приложили словесный портрет, но он был настолько скуден и невыразителен, что под это описание подходило, наверное, не менее половины встреченных по дороге мужчин. И описание одежды тоже вряд ли пригодится: оно практически один в один с моей хоть сейчас арестовывай!
Да, профессионализм у соседей хромает, им ещё учиться и учиться.
Прошло не меньше часа, прежде чем в кабинет заглянул человек в кожанке.
Чем занимаешься, Быстров?
Я привстал, одёрнул гимнастёрку: у полиции субординация не такая строгая, как в армии, но начальство всё равно необходимо уважать, и бодро отрапортовал:
Согласно вашему распоряжению изучаю сводки.
Бросай всё, пошли со мной.
Есть, пожал плечами я. Разрешите только сводки дежурному вернуть.
Давай. И через две минуты будь в моём кабинете. Дело есть.
Я аккуратно сложил бумаги и снова поспешил на первый этаж.
Дежурный взглянул на меня слегка удивлённо, но ничего не сказал. Мало ли что приключилось? Может, у оперативников снова горячая страда
В этот момент в коридоре появились трое в новёхоньком обмундировании, явно недавно полученном со складов. На этот счёт у любого служившего человека глаз намётанный. Прежде чем форма сядет на бойца как надо, её придётся потаскать и поистрепать.
Один из этой троицы: высокий, скуластый, с густыми восточными бровями, сходившимися на переносице, спросил слегка охрипшим голосом:
Товарищи, не подскажете, где мне найти начальника губрозыска товарища Смушко?
Я предположил, что Смушко и есть тот самый человек в кожанке. Все повадки выдавали в нём серьёзное начальство.
Дежурный с интересом посмотрел на скуластого:
Простите, а вы по какому вопросу?
Тот отреагировал спокойно, достал из-за пазухи бумагу и показал дежурному:
Мы, товарищ, из губотдела ГПУ.
Я хмыкнул. Ну вот, смежники пожаловали. С этого года ВЧК реформировали и превратили в ГПУ, организацию, которая наряду с политическим сыском занимается и вопросами борьбы с бандитизмом.
Самих «гэпэушников», как собственно и нынешних коллег из ФСБ, по старой памяти и традиции по сию пору называют «чекистами».
Интересно, что их к нам привело? Что-то нарыли и теперь спешат поделиться информацией? Это вряд ли, контора предпочитает темнить, такая у них специфика.
На втором этаже, после лестницы направо. Третья дверь слева. Там ещё табличка будет «Начальник губрозыска», отрапортовал дежурный и, кивнув на меня, попросил:
Жора, покажи товарищам, где у нас кабинет начальника.
Я помнил последовательность действий (второй этаж, направо, третья дверь слева) и без тени беспокойства произнёс:
Какие вопросы Пройдёмте за мной, товарищи. Мне как раз тоже необходимо к товарищу Смушко.
Хорошо, ведите, бросил скуластый.
Удивительно, но почему-то показалось знакомым его лицо, причём было чувство, что видел я его недавно, уже здесь.
Может, в госпитале встречались? Ко многим приходили навещать родные и знакомые. В принципе, вполне вероятно.
Мы подошли к кабинету начальника. Я потянулся к ручке двери, но чекисты довольно бесцеремонно оттеснили меня и вошли первыми.
Предбанника для секретарей, да и самого секретаря у Смушко не имелось.
Кстати, догадка оказалась верной это он забрал меня из госпиталя.
Начальник сидел за письменным столом и что-то записывал в обычную ученическую тетрадку. Увидев нас, он опустил трубку и вопросительно вскинул подбородок: