Военачальники посмотрели на меня как на идиота.
Гудериан наступает на Москву первым нарушил молчание Тупиков.
Уже нет. Двадцать четвертого он повернул на юг. Всеми тремя группами.
Кирпонос посмотрел на меня, потом на карту. Затем на отрывной календарь. На нем красовалась дата 27 августа.
Генералы продолжали молчать, я протянул рапорт. Его никто не взял, пришлось класть на стол.
Да не, врешь, произнес начштаба. Не может такого быть. Немцы до холодов собираются взять Москву. Еременко их сдерживает
Да, это деза, поддержал его Кирпонос. Чистой воды деза.
Фон Брок утверждал, что присутствовал на расширенном совещании в ставке Гитлера под названием «Волчье Логово». Я продолжал напирать. Директива о повороте Гудериана подписана Гитлером несколько дней назад.
Собственно, мне даже не пришлось ничего придумывать: в своей «прошлой» жизни я воевал на Юго-Западном фронте, знал, какой шок вызвали у руководства «клещи» Гудериана и Клейста. Последний пока не был опасен, только к двенадцатому сентября он умудрится за одну ночь построить огромный понтонный мост на Кременчугский плацдарм и перебросить на него танки. К этому времени Гудериан уже две недели будет пылить от Брянска к Конотопу, практически не встречая никакого сопротивления.
Да нет, врешь опять повторил Тупиков. Если Гудериан рискнет так растянуть коммуникации, Еременко легко подрубит этот клин.
Кирпонос взял мой рапорт, вчитался. Потом просмотрел документы фон Брока. Задумался.
Этот Еременко больше трепаться мастер, чем дело делать. Комфронта бросил бумаги на стол, яростно почесал в затылке. Ничего он никому не подрубит.
Весь блицкриг фашистов прахом идет, если они повернут к нам, заметил начштаба. Окружить нас теоретически можно, но практически это срыв зимней кампании. Какая уж тут Москва до холодов. Да и зачем мы им?
Фон Брок говорил, что Гитлер не верит во взятие Москвы без поставок топлива из Румынии. А ее нефтяные поля уничтожают наши бомбардировщики из Крыма. Для атаки Москвы, тут я очень вовремя вспомнил бред немца, нужно тридцать составов с топливом в сутки. Сейчас поставки только двадцать семь, а дальше будет только хуже. А сколько топлива сожрут танки в условиях городских боев не мне вам рассказывать.
Я подошел ближе к столу, продолжил:
Крым не взять без решения вопроса с Юго-Восточным фронтом. А тут у нас выступ, войска за Днепром такой подарок немцам.
Нет, не верю, покачал головой Кирпонос. Надо этого фон Брока повторно допросить.
Комфронта поднял трубку, попросил его соединить с Чхиквадзе.
Реваз, я хочу допросить фон Брока. Лично. Тот такие сказки рассказывает Соловьеву Михаил Петрович переменился в лице. Как умер?! Не может такого быть Да я знаю, что он в грудь раненный, но Соловьев же Ладно, понял. Да, хорошо. Что фон Брок рассказал Петру? Я тебе потом перезвоню.
Комфронта задумался, разглядывая меня.
Информация такая ну, странная очень. Да, я знаю, что ты спец по странным сведениям, обожди, мне переварить все надо.
Кирпонос посмотрел на Тупикова, как бы спрашивая, что ему делать. Новая реальность с трудом, но все-таки входила в мозги военачальников.
Ну, теоретически мы можем послать авиаразведку в сторону Брянска, наконец прервал молчание начштаба. Но если Гудериан повернул Михаил Петрович, это же катастрофа! У Двадцать первой армии девять танков, не больше сотни пушек Она ослаблена и растянута!
Танковые корпуса немцев пройдут через Двадцать первую как раскаленный нож через масло, мрачно произнес Кирпонос, взял карту. Даже не заметят. И остановить их негде. Одни поля.
Ну, теоретически есть где, не согласился Тупиков. Мосты через Десну и вот через эти небольшие речки Карандаш начштаба ткнулся в несколько мест карты. Можем перекинуть еще три стрелковые дивизии на Чернигов и Конотоп. Последний так и вовсе успеем укрепить и зарыться в городе.
Гудериан легко обойдет его и отрежет эти дивизии.
Тогда надо усилить танками. Чтобы они делали из города вылазки, били коммуникации.
Военачальники склонились над картой, начали спорить, а я тихонько вышел из кабинета. Буквально стек на стул. Неужели сработало и мне поверили?
Ну что там? Масюк буквально лучился любопытством.
Жопа там, Аркадий. Огромная такая, бугристая.