Мысли уплывают в сторону войны, рывком возвращаю их в нужное русло. Двадцатого дотащим на носилках, они есть на любом военном судне. Но что делать с дедом? Быстрой транспортировки он может не пережить, а медленной не переживём мы все. И ещё надо где-то взять новую ячейку для Восьмого, иначе ему конец.
Решение напрашивается само собой, но я не хочу, не желаю его видеть. Вместо этого я пытаюсь цепляться за любую, самую бредовую, идею.
Оставить Восьмого здесь, подключив его к бортовым аккумуляторам? А кто и когда за ним вернётся и вернётся ли вообще в ситуации разгорающейся войны? Бросать своего бойца подыхать среди пустыни, или, ещё хуже, попасть в руки к земным? Нет, не вариант.
Можно подключить к системе жизнеобеспечения батареи импульсных "Штайеров", но без оборудования, оставшегося в рюкзаках, это крайне рискованно. При неправильном обращении мощные аккумуляторы могут взорваться, размазав нас по стенке. К тому же это оставляет нас практически безоружными в ситуации, когда мы в любой момент можем нарваться на неприятеля.
Нет, не получится. А ведь ещё остается проблема нетранспортабельного летуна
Надо что-то решать, время уходит, а с ним улетучиваются и шансы. Через пару часов начнется песчаная буря, которая превратит нас в красивый бархан. Похоже, другого выхода нет. Дед один чёрт не жилец, а его батарейка может Восьмого и дать Марсу ещё одного солдата. Тяжело приговаривать другого к смерти, но выбора нет. Идёт война, сейчас не до соплей. Проявив жалость, я подставлю группу под удар и ослаблю фронт. И значит, я буду безжалостен!
Встаю и на негнущихся ногах иду в кабину. Дед сидит в кресле, глядя через ветровое стекло на виднеющуюся вдалеке бурую стену каньона. С трудом оборачивается ко мне, смотрит с надеждой. Отвожу взгляд и выхожу на личный канал связи.
Дед не верит своим ушам. Он кричит, что спас нас, что годится нам в отцы. Он умоляет взять его с собой и клянётся, что обузой не будет. Он врёт мне и самому себе, цепляясь за призрачную надежду.
Я молчу и даю ему выговориться. Дед заслужил право на эту тираду. На свой последний монолог перед лицом единственного зрителя.
Постепенно летун замолкает. Он смиряется с тем, что "Шмель" станет его могилой и разрешает мне забрать аккумулятор. Моя рука тянется к кобуре, но дед мотает головой.
Не надо. Оставьте меня здесь, погляжу на мир напоследок. Выйдете подниму аппарель и включу синтезатор кислорода, на несколько часов аккумулятора хватит. Потом резервный в ход пущу. Увижу земных подманю поближе и рвану гранату. Идите, сынки. Марс не сдаётся!
Марс не сдаётся, отец, говорю я и торопливо выхожу из кабины. В моей душе творится ад, я готов голыми руками разорвать земного диверсанта, по вине которого мне пришлось стать палачом.
Постепенно беру себя в руки. Эта жертва не будет напрасной. Группа дойдёт до станции и отомстит за тебя, дед. Уж я об этом позабочусь.
Сходим по трапу в мрачном молчании. Четверо несут носилки с Двадцатым, оставшиеся разбились на передовую и замыкающие группы. Эта ночь холоднее обычной, температура упала до минус девяноста восьми, что сокращает время марш-броска примерно до трех с половиной часов. Чтобы не расходовать лишний кислород, бежим легкой, "марсианской" трусцой, периодически сменяя носильщиков. Забрала шлемов слегка фосфоресцируют, перейдя в режим ночного видения. Более экономичные фонари мы не включаем, опасаясь демаскировки. Иду в голове группы с автоматом наизготовку, выведя на дисплей все возможные тактические подсказки. Нагруженный бортовой анализирует каждую тень, ища залёгших между валунами солдат противника. В отличие от бойцов я могу себе это позволить командирская батарея дороже и ёмче обычной.
Мы бежим уже больше трёх часов. Ноют мышцы ног, хочется присесть и отдохнуть. Держим, держим темп! Нельзя ни тормозить, ни ускоряться, это увеличит расход кислорода. Тихо шелестят "жабры" газосборников, жадно втягивая углекислоту. Греется синтезатор, извлекая из марсианской атмосферы драгоценные, пригодные для дыхания молекулы. Меняет цвет с зелёного на желтый, а потом и на угрожающий малиновый индикатор топливной ячейки. Тихо пиликает бортовой надвигается песчаная буря. Скорость ветра до восьмидесяти метров в секунду. Если не успеем, ураган раскидает нас как щепки.
Вдалеке видим купол станции. Дошли!
Прибавить ходу! хрипло командую в микрофон. Заряда в батареях кот наплакал, резервные на таком холоде сядут в момент. Будет очень обидно задохнуться в шаге от спасения.