Держись, отрок, подальше от людей веры латинской. Военное дело они, быть может, знают туго. Но вот к человеческим делам относятся без души. А без веры истинной, от сердца идущей, благого дела не сотворить.
А, понятно. Обычная высокая мудрость, от которой надо трепетать. Ну ладно, трепещу, чего уж тут.
Архимандрит вернулся к столу, прихлопнул раскрытой ладонью письмо Стродса и закончил:
Писарь подготовит бумаги и сопроводительное письмо на то, что твой начальный человек просит. Все не дам, пусть не обессудит, но и не обижу. На словах передай приезжал человек от Черкасских, тоже хлопотал. Перекличной и ранжирный список на передаваемых тебе гарнизонных забияк подготовят через час. До заката вы должны покинуть стены нашей скромной обители. У нас нынче ночью, архимандрит кивнул в сторону окна, молитва всенощная и освящение первого камня в основании церкви Покрова Пресвятой Богородицы. На этом таинстве мирянам быть не дозволяется. Помолись истово перед дорогой, преклони колена пред Отцом Господа нашего, очисти душу и в добрый путь. Все, ступай.
Ну, ступай так ступай. Развернулся через плечо и пошел на выход. Немножко смутило, что в приемной никого не оказалось. Странно, как же так? Вроде должность у его преподобия генеральская, власти и ресурсов в его руках ого-го сколько, а охраны никакой. Впрочем, то не моя печаль.
* * *Ерема быстро запихивал себе в рот горячую, парящую кашу и жадно глотал, почти не жуя.
Да уж, исхудал боец. Кожа да кости остались. А ведь летом у него там даже мышцы были. Не как у Шварценеггера, конечно, но нормальные такие тугие жгуты сильного человека. А сейчас Тяжко ему пришлось. Неужели это все от обычной пули в ногу?
Знаешь, Жора то есть господин капрал, конечно
Не господинкай тут. За столом же сидим, поморщился я.
Ага, кивнул Ерема, проглатывая еще ложку. Я это Ни капельки не жалею, что вечером выходим. Будь моя воля вот прямо сейчас бы ушел, веришь? В чем есть, хоть босиком!
Ты кушай давай, кушай.
Столоваться нас посадили в том доме, что Рожин обозначил как постоялый двор. Готовили здесь дурно. Жидко, без мяса и масла, обычная распаренная сечка. Как не своим стряпали, право слово. Интересно, это здесь всех так кормят или только пришлых? Не, ну тот смиренный амбал из канцелярии его преподобия тот наверняка мяса много кушает. С пареной сечки таких мощных плеч ни у кого не будет.
Я ел не торопясь, ребята тоже. Все норовили побольше подложить добавки Ереме. А еще ему бы в баньку. Волосы грязные, светлые засаленные кудри местами свалялись в колтуны. И, кажется, в его прическе завелась жизнь. Ничего. Потерпи, родной, скоро будешь дома. Там мы тебе вернем божеский вид.
А эти, которых нам местное начальство передаст из ландмилиции, они какие вообще? Ты с ними общался? Знаешь кого?
Эти-то, из башни решеток? переспросил Ерема. Диковатые, конечно, но в целом правильные парни. Прямо как у нас на севере. Есть, конечно, с тухлецой парочка, но здесь трудно не стухнуть, с такой-то жизнью.
В целом годное пополнение? Лучше, чем а, ты же их не знаешь.
Ерема кивнул.
Нормальные. Твой крестный их причешет золото будут, а не люди.
А как же они тогда в тюремную башню угодили?
Не, ты не путай, помотал головой Ерема. Тюремная башня это вон та. А эти в башне Нижних решеток стояли. Ну и работали. Весной там речушка Каменец сильно фундамент подмывает, потому когда лед встает работы по низу много. А еще вон там, тоже у оврага, есть башня Верхних решеток. Там, значит
В столовую вошел давешний смиренный амбал и направился прямиком к нашему столу.
Ладно, Ерема, потом расскажешь. Дорога длинная, успеешь еще. Степан, что там наш каптенармус?
Ворчал, конечно, отозвался Степан, Но обещал, что будет готов. Пешком идти не придется.
Хорошо. Все, заканчиваем трапезничать. Вон, за нами уже пришли.
* * *Красное закатное солнце уже коснулось крепостных стен. Холодало. Прямо перед главными воротами монастыря выстроились по ранжиру полтора десятка мужиков разного возраста. Только вот на ногах бесформенные поршни, штаны и армяки грязные и драные, шапки у большинства войлочные литовки. Нормальный меховой треух есть только у одного. Рукавиц ни у кого, только плохонькие муфты, да и то не у всех.
Я повернулся к высокому, чуть сутулому переписному дьяку, который держал на весу планшетку с бумагами.