Пока, развалившись на шкурах, я предавался горестным раздумьям, а после немного подремал, Машка успела испечь хлеб и картошку отварить. Потом и ведьма пришла. Правда, зря я её так называю. Сестрёнка сказала, она очень хороший человек и знахарка прекрасная, меня больше недели словно родного выхаживала. При этом единственная хозяйка землянки и всей поляны, а зовут её баба Софа.
Начались сборы на стол как говорится, что Бог послал. Из пояснений Машки я понял, что с едой у нас дома дела обстоят хреново. Мой новый папаня устроил для семьи раздельное питание: он со старшими сыновьями ест из одного горшка, а мать и мы с сестрой из другого. Догадайтесь, в чьём горшке есть мясо, а в чьём нет. И ладно б одно мясо, так мы обычно капусту с водичкой лопаем, закусывая куском хлеба. При этом маманя сложившийся порядок во всём поддерживает: как же, мужики работают, устают, а мы фигнёй страдаем. Братья, кстати, порядком старше: Гнату восемнадцать лет, Фёдору недавно пятнадцать исполнилось.
Отец, ко всему прочему, бывает, напившись, бьёт меня. Хотя чего это тельце бить, дал щелбан и пинка всё, можно хоронить. Братьям и матери тоже достаётся, но меньше. Машку, слава богу, не трогает. Надеюсь, и дальше так будет, иначе я нэ увэрэн, что правильно отрэагирую. Не, я понимаю, домострой и прочая хрень, но не припомню, чтоб детей в крестьянских семьях голодом морили. Естественно, когда голод у всех в округе взять, например, девяностые годы этого столетия или тридцатые следующего, происходили и страшные вещи, даже ели детей. Но здесь, насколько я смог оценить, живут довольно сытно; во всяком случае, никто не голодает. А наша семья зажиточной считается. Зачем тогда, спрашивается, нас гнобить?
Знахарка присела ко мне на топчан и положила руку на лоб.
Горячки нет, на поправку идёшь. Выпей настой, опосля снедать станем.
Ужин прошёл, на мой взгляд, в тёплой дружеской обстановке. Чуть погодя постарался навести мосты насчёт остаться в землянке ещё на недельку-другую: ну не хотелось идти в тот дом, о котором рассказала сестрёнка. Оказалось, не всё так просто.
Баба Софа, малость повиляв, созналась:
Мне ваш отец дал всего седмицу. Если потом не сможешь работать, не заплатит. Осень, ваша помощь в поле нужна.
Вот что значит узок круг этих богатеев, страшно далеки они от огорода[8]. Сельская жизнь, однако, про сбор урожая я и забыл. Что же делать?
И тут голос подала молчавшая до сих пор Машка:
А много он обещал заплатить?
Мешок муки, вздохнула знахарка.
Мишка, а давай шкурками отдадим.
Какими шкурками?
Сестрёнка смутилась:
Ты просил о них не говорить. Но нынче, поди, можно?
Говори, разрешил я.
У тебя в лесу спрятаны добытые прошлой зимой шкурки. Не один мешок муки будет.
Тётка помотала головой:
Я не хочу ссориться с вашим отцом.
Ну зачем же ссориться? Я воспрял духом от сестричкиного известия. Машка завтра прибежит домой с печальной вестью: мне снова плохо. И мы поживём у вас лишних две-три э-э-э, седмицы, мне вовремя вспомнилось, как тут неделю называют.
Дурень! Да коли здоров, нельзя говорить, что болен. Надолго слечь можешь и вряд ли уже встанешь.
«Не-е-е, так дело не пойдёт. Нам на ваши суеверия начхать», подумал я, но вслух сказал другое:
Нет. Болеть больше не буду, кто бы и что ни говорил. А дома и в поле в таком состоянии, как сейчас, я уж точно долго не протяну.
Софа сначала продолжила буравить меня хмурым взглядом, но постепенно её лицо разгладилось.
Видимо, ты прав, и неча мне у судьбы лишнее выторговывать. Зима без Снегурки тяжёлая выйдет.
Решил поинтересоваться:
Снегурка это кто?
Её тоже не помнишь? А ведь вы дружили. Собака то моя, три седмицы как околела. Тебя-то лишь в память о ней выхаживать взялась, не жилец ты был.
О как! Любопытные новости. А знахарка-то, похоже, хоронит себя раньше времени. Зимой в лесу без собаки, понятно, тяжко. Но не смертельно же? Да и в деревню, случись что, уйти можно не прогонят же знахарку.
Почему бы другую собаку не завести?
Задерут. Я до Снегурки двух собак держала, всех задрали, а она или сумела договориться с лесными, или просто отвадила зверьё. Как здесь появилась, так до сих пор на огород никто и не покушается. Зайцев каждую неделю приносила, уж кто кого кормил, и не сказать.
С питанием я помогу.
Ты себя бы прокормил, Аника-воин.