Борис посмотрел на него, перевел взгляд на Яну и изогнул бровь:
Костясобраться бы.
Философское попоище?
Точно.
Боюсь, я не по этому разливу. Обидчивая нотка, что-то в немно что? Яна удивленно перебежала взглядом с одного лица на другое.
Борис хмыкнул и продолжил отдалять свою возвышенную тушку от места действия. Впрочем, довольно быстро он повернулся и выдал:
Четырежды по четырнадцать, да во всякой с поворотом и расчудесьем.
Ты в норме? жизнерадостно вопросил Константин, выбрасывая окурок в стоявшую рядом урну, или настолько двинулся преподаванием Аристотеля? Год-то только начался.
Это у тебя начался, ну я пошел, может еще увидимся, хотя надо ли
Действительно, Константин в отличии от остальных преподавателей начинал учебный год на день позже, ведь работал он в университете лишь по субботам на полставки, проводя основное время на иной работе, которую почитал клоакой жизни и убегал с нее лишь прозвучит финальный аккорд рабочего дня.
Расчудесье пробормотал он, проклятые
Странный он, удивленно произнесла Яна, задумчиво поглаживая край своего черного пиджачка. В своей юности Яна выглядела замечательно довольно высокая, с прямыми, хорошо подстриженными, блондинистыми волосами и забавным (как неоднократно, прямо на лекциях и семинарах, характеризовал его Константин Евгеньевич в приливах умилительно-восторженного настроения) носиком. Она с улыбкой посмотрела на стоящего перед ней человека. Яна была красива, яркая как свеча, словно вылепленная по идеальному образцу, с той долей изъяна, что не позволяет красоте стать приторной. Хоть сейчас на бал ту леди. Константин Евгеньевич, позвольте представить, двадцати семи лет, худощавый, среднего роста, чуть-чуть не дававшего ему права называться высоким чуть ниже, чем метр восемьдесят, с черными волосами и карими глазами, в которых уже местами проступала седина. В волосах, не в глазах. Хотя порой и глаза его выражали эдакую метафизическую седину, ну, когда, конечно, не смотрели столь весело и игриво как сейчас, но такое тоже случалось. Он был весьма симпатичен и обладал правильными чертами лица. Ну конечно! Да, так все и было, иначе бы и писать было не о чем, не так ли? Мы, как правило, пишем или, снимаем людей симпатичных, словно заурядная, или, не дай Бог, некрасивая, внешность, страшный грех, который совершил сам Бог и побыстрее спрятал его за ширму.
Да плюнь, может с ним-то вы еще увидитесь будет преподавать у вас философию.
После вас?
Ну я же преподавал не философию, точнее, конечно, ее, но называлось это как? История мировых цивилизаций, для культуролога вы невнимательны к деталям, Константин нахмурился и полез в карман за очередной сигаретой.
А культурологи должны быть внимательны к деталям?
Может и нет, культура вещь глобальная. Хотя если задуматься о всех этих расовых теориях антропогенеза, начинаешь лезть на стену от того, как они пошлы, устарели, но все равно упоминаются как дань истории. Историямой притягательный кошмар. Яна удивленно посмотрела на него и решила сменить тему. Не лезь в эти дебри.
Ага, а я танцую свои танцы и остаюсь в сторонке, глядите, Яна отставила левую ногу в сторону и несколько раз плавно перенесла вес с одной ноги на другую. Константин Евгеньевич явно залюбовался:
Вы поосторожнее с такими танцами, по-моему, это антиконституционно.
Антиконституционно?
Ну да, увидит такое ректор, поймет, что с вами ему ничего не светит и по каналам все пробьет и отправит вас
Куда?
На Соловки, на архипелаг, выпучив глаза выдал Константин. Или в море, на остров-замокЕсли, понимаешь?
Яна попыталась сдержаться, но прыснула и рассмеялась:
Будем в этом году скучать по вам.
Да ладно, выходите поиграем, улыбнулся он.
Принято, чтобы это ни значило. Я пойду, ничего?
Конечно, Яна приподняла левую руку и запястье ее скинуло покров темной ткани, она дотронулась до руки Константина, а затем сделала поворот вокруг своей оси от макушки до пяток.
Константин остался стоять на залитой солнцем брусчатке, выудил наконец вторую сигарету и с какой-то грустью поглядел вслед уходящей от него девушке. А Яна, находившаяся в самом радужном настроении, достала студенческий пропуск и двинулась ко входу в университет. Она размышляла, размышляла об этом чудаковатом человеке и о его словах о свободе. Быть может это то, что нужно всякой артистической душе, но разве путь каждой из них не оканчивается там у порога, порога Лотты, что в Веймаре. Прочитанное за лето. Понятое ли? Подруга Яны Оля, толкнула ее в плечо и Яна приветливо рассмеялась. Что год готовит нам грядущий? Перед дверями она обернулась и бросила свой изумрудоокий взор на Константина, чье лицо приобрело задумчивое выраженье. Яна улыбнулась и открыла двери.