С мягким масляным щелчком в замочной скважине провернулся ключ. Вспоминая, как будет по-венгерски: «В эту комнату просили не входить», Эшер поднялся и двинулся к двери, но она уже открылась, пропуская Бэдфорда Фэйрпорта.
– Эшер? – Маленький человечек изумленно моргнул и поправил очки, словно надеясь, что появление здесь Джеймса есть результат неправильного преломления лучей. – Какого черта!..
«Еще какая-нибудь телеграмма, – машинально подумал Эшер – и туг же: – Как они меня выследили?..» Он попытался восстановить в памяти, что именно они говорили с Холивеллом об особняке Баттиани, но тут из-за двери с быстротой пантеры возник и приставил к горлу Эшера нож Игнац Кароли.
– Нет! – проблеял Фэйрпорт при виде крови, побежавшей по лезвию, как по лабораторному стеклу. – Только не здесь!
Вслед за ними в комнату проникли два головореза, которых Эшер видел впервые, и кучер с обезьяньими надбровьями. Дверь заперли. Один из незнакомцев ухватил Джеймса сзади за локти и повалил на пол, другой устремился к окну, задернул штору. Кровь, бегущая из пореза на шее, обжигала кожу. Кароли eще держал лезвие наготове, но внимание его уже переключилось на другой предмет.
– Найдите это!
Эшер попытался повернуться, и его снова прижали к полу. Краем глаза он видел Фэйрпорта, глядящего на него с гадливым изумлением. Один из головорезов взял докторский саквояжик и, достав оттуда клейкий пластырь, залепил Эшеру рот. Свободной рукой Кароли извлек из кармана своего пальто шелковый шарф, с помощью которого Джеймсу связали руки. Вполне возможно, тот самый, которым была задушена проститутка в Париже.
Лишь после этого Кароли отвел нож от горла Эшера и спрятал его во внутренний карман жилета. Мужчина, державший Джеймса, грубо пнул его по ногам – для вящей уверенности, в то время как двое других ринулись в сторону спальни. Эшер попытался крикнуть, предупредить, чтобы они ни в коем случае не вскрывали чемодан…
Затем сообразил, что Антее ничего не грозит.
Кароли проник в ее дом и нарочно оставил на полу расписание поездов, приписав на полях: «Венский экспресс».
А в Вене он просто проследил, куда повезут с вокзала этот огромный чемодан.
– Это должно быть здесь, – сказал по-немецки Фэйрпорт.
– Вы там не хотите открыть глянуть? – спросил кучер.
Фэйрпорт издал протестующий вскрик. Кароли произнес:
– Оставьте, Лукас. – И хотя сказано это было мягко, кучер немедленно покинул спальню. – И вы думаете, она не следовала за нами?
– Сказать по чести, я не знаю.
Эшер повернул голову, проведя щекой по толстому пахнущему пылью ковру, и увидел их стоящими возле дверного проема, причем старик смотрел на Кароли, как охотничья собака, только что притащившая фазана больше себя самой. Фэйрпорт – двурушник, – понял он. Вгляделся и мысленно добавил: – Причем стал им давно.
По идее, Эшер должен был почувствовать гнев, но этого не произошло. В Большой Игре случалось всякое: здесь задушат шлюху, там застрелят слишком любопытного мальчишку…
Кароли взглянул на Эшера полуудивленно-полусочувственно:
– Так объясните мне, доктор Эшер: это совпадение, что меня преследуете именно вы? Или Эрнчестер ошибался, полагая, что Британия не использует неумерших?
Эшер наклонил голову. И то, и другое равно могло оказаться правдой.
Кароли рассмеялся:
– Вряд ли, осмелюсь предположить. Вы ведь рационально мыслящие, богобоязненные, добрые протестанты, ученые–шпионы. Цивилизованные, пытавшиеся и меня цивилизовать… на свой лад. – Он присел на корточки рядом с плечом Эшера, бравый офицер в штатском безупречно скроенном костюме. Горячий луч солнца коснулся рубина в заколке галстука, вспыхнул иа золотом кольце с печаткой. – Путешествие в горах кое-чему вас научило.