В руке у него оказался нож — непонятно откуда взявшийся, — и Кэмрон прокладывал себе путь, разрезая лезвием этот густой туман.
Из левого угла раздался низкий, кудахтающий смешок. Кэмрон повернул голову и различил в ослепляющем свете чье-то лицо. Оскаленные зубы, трепещущие ноздри — в этом существе было мало человеческого. Волна ужаса снова накатила на Кэмрона, но вместе с ней пробудился и гнев. Черт возьми, в конце концов, он у себя дома!
Заслоняясь от света руками, он бросился к хихикающему монстру в углу. Темные фигуры у камина не пытались помешать ему. Только трупы преграждали путь. Кэмрон переступал через тела людей, которым на рассвете передал свой пост: Хьюрин, его помощник Маллех, Бетни, старый слуга отца. Руки и ноги их были вывернуты, кишки вываливались наружу. Под подошвами Кэмрона хлюпала подсыхающая уже кровь.
Наконец он добрался до своего смеющегося врага. Свет начал тускнеть. Комната менялась на глазах. Кэмрон заметил, что стоит рядом с книжным шкафом. Существо перед ним примолкло. Теперь, в тени оно больше походило на человека. Может, это просто игра света превратила его в чудовище?
Но в следующую секунду Кэмрон увидел распростертое у ног урода тело — и все вопросы вылетели у него из головы. Он узнал зеленую мантию, седые волосы и кожаные сандалии отца.
У Кэмрона перехватило дыхание. Ледяной обруч сжал грудь.
Он упал на тело отца, слезами омочил его тунику, пытался зажать открытую рану. Кровь просачивалась между пальцами, кулак все глубже погружался в покорную плоть. Кэмрон выдернул руку, изо всех сил надавил на грудь отца — так сильно, что старые кости не выдержали и затрещали. Сдерживая крик, Кэмрон поднял бездыханное тело, прижал к себе, обнимал, покачивал, баюкал его — все, что угодно, лишь бы удержать отца, не дать ему уйти.
Непонятные фигуры начали продвигаться от камина к двери — наклонив головы, отвернув лица, покачивая окровавленными мечами. Кэмрон знал, что они не тронут его. Совершив ритуальное убийство стражника на лестнице, они подали ему знак. Кто-то хотел, чтобы он стал свидетелем этой бойни. Некто очень хорошо рассчитал свою месть, послал предупреждение и решил, что один человек в замке должен выжить и поведать об увиденном остальным.
Убийцы покидали комнату. Теперь это были обычные люди. И обычная комната.
Собрался уходить и их смешливый предводитель. Подойдя к двери, он бросил что-то на ковер. И скрылся, прежде чем предмет коснулся пола.
Кэмрон положил голову отца себе на колени. Осторожным движением откинул волосы с лица старика. Такие красивые седые локоны. Почти серебряные. Странно, но он никогда не замечал, какие красивые у отца волосы. В горле стоял комок. Кэмрон судорожно сглотнул. Закрыв глаза, он потянулся к руке старика. На минуту он по-детски поверил, что все это лишь страшный сон и отец сейчас ответит на его пожатие.
Но перед ним лежало безжизненное тело. У Кэмрона разрывалось сердце. Свинцовой тяжестью давило на грудь спрятанное под туникой письмо. «Дорогой отец, — гласило оно, — сегодня ночью я покидаю Бей'Зелл. Я не могу согласиться с твоим решением во что бы то ни стало сохранить мир. Я считаю, что должен вступить в борьбу с гэризонским королем».
Кэмрон открыл глаза, оглядел забрызганную кровью комнату. Посмотрел на тела трех солдат, которых знал и уважал всю свою жизнь, потом опять перевел взгляд на отца. И тут он впервые заметил нож в правой руке старика. Окровавленные костлявые пальцы все еще сжимали лезвие.
Кэмрон сжал кулаки так, что побелели суставы пальцев. Берик Торнский принял бой. Великий человек, который выигрывал войны в молодости, а в зрелые годы одерживал победы в сложнейших дипломатических поединках, схватил нож и до последнего вздоха боролся с убийцами. Ему было почти семьдесят лет.