Оставайся они хотя бы в паре сотен метров от него.
Когда Иоахим сдался и подопустил поводья, смиряясь с темпом шага коня, тот почувствовал слабину и с места рванул галопом, чуть не сбросив с себя наездника. Иоахим потерял на секунду равновесие, скатываясь с седла вбок, инстинктивно моргнул до появления знакомой белой вспышки
и упал на светлый песок. Конь, освобожденный от нежеланной ноши, взмел перед лицом волшебника песчаную бурю, прежде чем скрыться из виду
или
резко натянул поводья и потянулся к ремню у лошадиной морды, захотев усмирить непослушное животное. Осознав, что наездник что-то задумал, конь поднимается на дыбы, и Иоахим скатывается вниз через лошадиный круп, через мгновение встречаясь лбом с задним копытом взбеленившегося жеребца
о нет, этот вариант точно отбросить. Или
пригнулся и, продолжая держать поводья одной рукой, вцепился второй в седло, находя точку опоры и стараясь выровнять свою посадку
Открыв глаза, волшебник повторил действия из последнего видения точь-в-точь, вплоть до мимолетного взгляда на вспорхнувшую с ветки птицу. Магия школы Прорицания бывала очень капризной, поэтому не стоило упускать какие-то детали.
Ему удалось выпрямиться в седле и даже запустить вперед парочку магических огоньков, освещая дергающуюся дорогу. Только после появления света он подумал, что внезапные огни могут напугать и без того эмоционально нестабильного коня, но тот упорно продолжал скакать дальше.
А раньше ты так не мог? пробормотал волшебник.
Слух животного не уловил замечания. И к лучшему конь мог воспринять риторический вопрос как издевку и снова попытаться освободиться от человеческого гнета, чтобы свободно побежать куда-нибудь, где вольным коням на спину никого не сажают.
Так они проехали еще километр, прежде чем Иоахим понял, что до сих пор не слышит своих спутников. Но вскоре он их увидел в свете огоньков из темноты вынырнули две знакомые фигуры верхом на лошадях.
И еще одна лошадь. И еще один человек, еле заметный в лесной чаще, но выходящий на свет.
Октавия чуть развернулась, завидев знакомый сияющий шарик.
Долго меня ждали? спросил Иоахим.
Ждали? переспросила она. А надо было?
Зачем тогда остановились?
Сэр Август остановился, потому что увидел на дороге странные следы, тифлингша пожала плечами и махнула рукой в сторону выходящего из леса человека, кто-то съехал на обочину. Он и решил, что это засада, вытащил меч, предложил мне напасть на них первыми, а не, цитата, «бежать, как трусам». Тут и ты подоспел.
Если это засада, то мы уже в нее попались, с сомнением предположил волшебник.
Ты это сэру Августу скажи.
Иоахим перевел взгляд на друга, стоявшего с мечом наголо посреди дороги и смело поджидавшего любую опасность, таившуюся в лесных дебрях. В лесах, как неоднократно говорил волшебнику Август, сам Священный Дуб благоволит своим почитателям, поэтому сэру Бивербруку нечего в них бояться. Сам Иоахим сильно в этом сомневался, но на стоянку Ордена Священного Дуба, на которой он пробыл почти месяц и откуда они с Августом отправились в Лесную Заставу, действительно никто не покушался. Для волшебника оставалось загадкой, в чем же именно было дело в священной защите, в слаженной работе лесных разведчиков или в общем укурном безумии стоянки, из-за чего с ее обитателями никто не хотел связываться лишний раз.
Выходите все вместе или по одному, жалкие разбойники! зазвучал на дороге низкий голос Августа, до сих пор непривычный для окружающего мира. Я сэр Август Бивербрук из Синего Предела, и вам не удастся захватить меня врасплох!
Я-я не разбойник, пролепетал в ответ голос из чащи, я обычный торговец.
Разбойник бы так и сказал! грозно насупился Август.
В этот момент Иоахиму в голову пришла мысль, что продолжай Август быть немым и общаться только языком жестов, который знал лишь один из его спутников, то сцена была бы более кровавой и менее неловкой.
Сэр Бивербрук, я не разбойник Меня зовут Халлер Гудбранд, я везу специи
Фигура наконец вышла на дорогу. Высокий широкоплечий мужчина мог бы быть принят за разбойника, но вид портили по-крестьянски растрепанные и немытые соломенные волосы и оттопыренные уши, двумя круглыми блюдечками дополнявшие простоватое широкое лицо.